— Здесь, лалла, — ответил обиженно евнух. — Где же еще я мог быть?
— Значит, она врала? Боже, мне надо было… Впрочем, это уже не важно. — Она схватила Кадара за руку, пытаясь унять все еще не отпускающий ее страх. — Мара во всем виновата. Не Наура. Она только что пыталась и меня убить тоже. Точнее, снова: она призналась, что пыталась отравить меня, потому что я слышала тот разговор! — Видя, что евнух недоуменно смотрит на нее, не двигаясь, девушка взорвалась:
— Делай же что-нибудь! Она все еще в комнате с бассейном. У нее нож!
Отстранив девушку, Кадар направился к двери, которая осталась распахнутой после стремительного бегства Шантель. Девушка подумала, что самой ей было бы лучше всего пойти в другую сторону. Но, как уже несколько раз до этого, поступила вопреки здравому смыслу, последовав за евнухом. Ее любопытство подстегивало то, что из помещения, в котором она только чуть не погибла, не доносится ни звука. Однако главной причиной являлось то, что ей было просто необходимо собственными глазами увидеть, как будет схвачена Мара. Только это сможет окончательно избавить ее от страха.
Шантель остановилась в дверях, наблюдая за Кадаром, склонившимся над Марой. Та лежала неподвижно, опустив голову в бассейн. Вода вокруг ее лба показалась девушке розовой. На голове Мары было пятно более темного цвета.
Кадар выпрямился и спокойно произнес:
— Она мертва, лалла.
Девушка вздрогнула, догадавшись, что это за пятна, на которые она смотрит. Мерзкий комок подступил к ее горлу, и она исторгла его из себя, почти теряя сознание. Упасть не дал Кадар, подхвативший ее на руки, словно ребенка. А она, как девочка, уткнулась ему в плечо и заплакала.
— О Боже, — бормотала она, всхлипывая. — Не окажись я такой трусихой, я бы заметила, что голова Мары попала в воду. Я бы могла вытащить ее, помочь ей…
— Это бы ничего не изменило, лалла. Она размозжила себе голову о край бассейна. Мара была уже мертва, когда ее лицо оказалось в воде.
— Все равно я виновата. Это из-за меня она упала.
— А зачем вы помогли ей упасть?
— Зачем? — Шантель испуганно посмотрела в глаза евнуху. — В противном случае она бы ударила меня своим кинжалом.
— Тогда почему вы стараетесь обвинить себя, будучи совершенно невинной?
— Но все это так несправедливо. Она — жертва, Кадар, с самого начала жертва. Ее страшно оскорбили, надругались над ней. Затем вновь оскорбили, используя…
А она нуждалась в помощи, внимании, понимании со стороны окружающих. — Девушка умолкла на несколько секунд, потом тихо продолжила:
— Я попыталась оправдать ее поступки тем, как Джамиль относился к ней. Но ведь такое нельзя оправдать, правда, Кадар? Он ведь такой чувствительный, такой понимающий… по крайней мере таким кажется… Странно, как Джамиль при всем этом не заметил, что она страшно озлоблена из-за того, что он раскрыл ее слабость, и ненавидит его за то, что он пользуется своим открытием.