Как приятно вновь скрестить шпаги с Дмитрием в поединке характеров и посмотреть, чья воля возьмет верх! Этому заносчивому князю пора указать его место. Пусть он тащит Кэтрин через всю страну и держит в заточении, но ее душой ему не овладеть! Она по-прежнему Кэтрин Сент-Джон, с собственным твердым разумом и мнениями, принципами и убеждениями, а не какая-нибудь горничная, боящаяся возразить барину.
Новосельцеве было похоже на те поместья, которые Кэтрин уже успела увидеть из окна экипажа, однако оказалось куда больше и роскошнее. Учитывая все, что она слышала о несметных богатствах Дмитрия, Кэтрин ожидала встретить громадное, величественное здание, но в загородном доме не оказалось ничего претенциозного: полускрытый высокими деревьями, он представлял собой обычное двухэтажное здание с двумя широкими крыльями, верандой и балконом, поддерживаемым массивными белыми колоннами. Кэтрин невольно залюбовалась резными наличниками и карнизами — такой тонкой работы она еще не встречала. Аллея, обсаженная вековыми липами, вела в сад, где уже наливались яблоки, груши и вишни. Ближе к дому были разбиты цветочные клумбы, переливающиеся всеми мыслимыми красками. На задах дома располагались большой огород и хозяйственные постройки, а меньше чем в полумиле виднелась деревня.
Дмитрий не поехал вперед, хотя провел большую часть пути в седле и сгорал от нетерпения поскорее оказаться дома. Последние несколько миль он ехал рядом с каретой, и Кэтрин должна была признать, что впервые провела с ним столько времени с тех пор, как они покинули Санкт-Петербург. Даже на почтовых станциях он ухитрялся ее избегать. Но Кэтрин ничуть не жалела. Она привыкла редко видеть Дмитрия на корабле, и когда сталкивалась с ним, всегда переживала прилив странных ощущений, без которых вполне могла бы обойтись.
Наверное, он все еще недоволен Кэтрин, поскольку она вчера вновь настояла на том, чтобы спать в людской, когда они остановились на ночлег в доме Алексея, друга Дмитрия. Скорее всего. На его лице можно все прочесть, как в открытой книге, — сведенные брови, плотно сжатые губы, подергивающаяся щека и убийственный взгляд, которым он время от времени награждал Кэтрин о таким видом, словно готов был свернуть ей шею.
Неудивительно, что слуги боялись барина, когда тот был в таком состоянии. Кэтрин справедливо предположила, что ей тоже следует опасаться, но вместо этого не могла сдержать улыбки. Дмитрий был так похож на избалованного ребенка, которого лишили любимой игрушки. Он напоминал ей брата, Уоррена, привыкшего в детстве закатывать истерики каждый раз, когда не получал желаемого. Справиться с этим оказалось довольно легко, нужно было просто не обращать внимания на вопли и слезы. Но игнорировать Дмитрия оказалось сложнее — такого мужчину было просто невозможно не заметить. Конечно, Кэтрин могла притвориться, однако всегда остро ощущала его близость, присутствие и, даже когда не видела Дмитрия, мгновенно понимала, что он рядом.