Страх и слёзы стояли в глазах девушек.
— В этом мире, нет недостатка таких мужчин, и Вы, мои дорогие, являетесь их рабынями.
— Разве нам не разрешат сопротивляться? — спросила ещё одна девушка.
— Никакое сопротивление не разрешено, только если это не будет желанием хозяина. Это — интересный момент и тонкая хитрость рабыни. Вы должны научиться чувствовать, когда ваш Господин желает сопротивления, но только делает он это для того, чтобы он мог сокрушить его беспощадно, и когда он этого не желает.
Несколько девушек глотали слёзы и всхлипывали.
— Как рабыням, Вам придётся запомнить главное правило, от которого может зависеть сама Ваша жизнь: Рабыня абсолютно покорна, полностью послушна, и всецело привлекательна.
— Значит, мы должны быть чем-то, и делать что-то, что нам приказывают, и полностью, — со вздохом пролепетала одна из девушек каравана.
— Точно, — подтвердила Джинджер, — и с предельными талантом, умением и совершенством, каких Вы только сможете достичь.
— Госпожа, — обратилась к учительнице рыжеволосая девушка.
— Да, рыжеволосая Рабыня, — откликнулась Джинджер.
— А Рабыня также, также и в сексуальном владении её Господина?
— Абсолютно, полностью и любым способом и с любой стороны.
Несколько девушек задохнулись, и дёрнулись назад в их цепях.
— Вы все будете учиться, и этому тоже, — объявила Джинджер.
— Да, Госпожа. Спасибо, Госпожа, — отозвалась рыжеволосая, при этом она бросила взгляд в мою сторону, и затем, быстро и застенчиво склонила голову. В коричневой рабской тунике, с цепью на шее, она выглядела почти застенчивой.
— Покорми их, — приказала Джинджер, обращаясь к Эвелин.
Та швырнула каждой из девушек по кусочку мяса, бросая его в траву перед ними. Она сняла эти куски с тонкой покрытой зеленой корой ветки, на которой они только что жарились над костром.
— Руками не пользоваться, — предупредила Джинджер, хлопнув стрекалом по своей левой ладони.
— Да, Госпожа, — отозвались девушки.
Я рассматривал их, стоящих на коленях, наклонившихся вперед опершись ладонями в землю, опустивших головы, жующих мясо.
— Симпатичная партия, — заметил Грант, подойдя ко мне сзади.
— Да, — согласился я.
Рыжеволосая, жуя мясо, посмотрела на меня, и тут же, смутившись, снова опустила голову.
— Видишь ту девку? — Спросил меня Грант. — Ту с рыжими волосами?
— Да.
— Она ещё девственница.
— О-о-о?
— Да, я проверил её тело этим утром.
— Понятно.
Я помнил также, что в павильоне продаж, она сама объявила о своей девственности. Это было сделано в муках и страданиях во время торгов, когда она умоляла, не выставлять её голой перед покупателями. Её просьбы, конечно, никому не были интересны.