На другой день хоронили Николая Ивановича. Однорукий плотник Федор Иванович сшил из сырого теса гроб. В него уложили несчастного Николая Ивановича, и четверо мужиков повлекли его в гору, где белели березы с черными комьями вороньих гнезд. Провожающих было мало. Только плотник с молотком, который он засунул за пояс, и тетя Поля в траурном черном платочке. Суздальцев из окна смотрел, как они удаляются, как колышется гроб на плечах мужиков, как семенит тетя Поля. Ему было не больно, не жаль покойника, но испытывал он странную печаль и недоумение. Навсегда исчезал человек, с которым жил бок о бок, не сказал ему ни единого слова, не отгадал его боль, его вечного страха и робости.
Тетя Поля вернулась с кладбища, покрасневшая от выпитой под березами чарки. Сидела посреди избы, тихо плакала, вытирая глаза концом черного платочка.
Вечером в клуб из города приехали члены литобъединения, продемонстрировать селянам свои таланты. По деревне были развешены объявления. По домам ходил заведующий клубом и звал народ на представление. Суздальцев, считавший себя начинающим литератором, ревниво и трепетно отнесся к приезду гостей и отправился в клуб.
Печь была слабо натоплена, и изо рта шел пар. В клубе, наряду со скамейками, были расставлены стулья, которые постепенно заполнялись старушками, рассудительными строгими пенсионерами, подвыпившей молодежью, а также мелюзгой, сновавшей между рядов.
Из помятого маленького автобуса на сцену клуба прошествовали гости, расселись, были встречены дружелюбными хлопками. Старики тушили цигарки, старушки освобождали из-под платков уши, чтобы лучше понимать выступавших.
В рядах Суздальцев разглядел однорукого плотника Федора Ивановича, хоронившего днем Николая Ивановича; Елену, племянницу Анны по кличке Девятый Дьявол; грузчика сельпо Федоровича и совхозного шофера Семена, чья жена Клавка своим вольным поведением доводила его до исступления. Семен сидел, ссутулясь, зыркая по сторонам, тоскливо оглядывался на дверь, словно ожидая, что появится его круглолицая, с шальными глазами жена.
Открыл представление руководитель литобъединения, немолодой, с бабьим лицом человек, чьи волосы были выкрашены красной хной, и на белом, без кровинки лице сияли синие очи, как васильки в белой ржи. Он представил гостей и сказал, что среди них есть таланты, еще не получившие всероссийскую известность, но таковая известность к ним непременно придет. Быть может, собравшиеся в клубе видят перед собой будущих Есениных, Маяковских, Бабелей, многих из которых он имел честь знать и пожимать их руки вот этими руками. Он протянул в зал руки ладонями вперед, и все заметили на одной ладони пятно йода, нанесенное на царапину.