– Ма-а-а-ам! – заорала Сюзан, стоявшая у подножия узкой лестницы, и ее вопль отозвался в затылке Бонни жужжанием бормашины. – Мам! Пришла тетя Джен.
Замечательно. День не мог начаться лучше.
Бонни встала с колен, отряхнула пыль с джинсов, потянулась, подняла взгляд к стропилам, моля о терпении… о том единственном, чего не нашлось на чердаке у милой старой Пим. Бабушка была самой настоящей барахольщицей. «Была, есть и всегда будет», – поправила себя Бонни.
– Бонни? – Тон сестры был жестким и требовательным, в нем, как всегда, слышалось осуждение, некоторое раздражение… однако хорошо знакомый звук ее голоса, как всегда, подействовал на Бонни успокаивающе. – Спускайся. Надо поговорить, – заявила Дженис и переключила свое внимание на племянницу, одетую в джинсы-стрейч с очень низкой талией и коротюсенький трикотажный топ: – Милая барышня, а твоя мама знает, что ты встречаешь людей в таком наряде? В твоем гардеробе есть хоть один бюстгальтер?
У Сюзан, пятнадцатилетней дочки Бонни, имелись два старших брата, отец, бабушки, дедушки и кузены – так что Дженис была ее не единственной родственницей, поэтому девочка… не ценила ее столь же высоко, сколь Бонни.
– Есть несколько, хотя вряд ли тебя это касается, а этот наряд мне купила мама, старая…
– Сюзан. – Сестра и дочь, стоявшие рядом перед лестницей, ведущей на чердак, казались старой и новой версией одного и того же человека: обе высокие и худые, с короткими темными волосами – у одной некоторые пряди были искусно подкрашены серым, у другой неоново-розовым, – широко распахнутыми голубыми глазами и одинаковым гневным выражением на лицах, как бы говорящим: «Ну, сделай с ней что-нибудь!» – Будь любезна, принеси мне две бутылки воды из холодильника. Пожалуйста, – добавила Бонни, так как грозное выражение с лица дочери исчезло не сразу.
Прекрасно понимая, что ее свобода может оказаться под угрозой, Сюзан резко повернулась, бросила возмущенный взгляд на тетку и решительно зашагала прочь.
– Эта девчонка еще доставит тебе кучу проблем.
– С ней все в порядке. – Бонни села на пыльную ступеньку в середине лестничного пролета и устало вздохнула. – Она просто… еще ребенок.
– Она наглая, грубая, у нее соски видны через этот… топ – просто не знаю, как еще назвать эту тряпку, которая даже пупок ей не прикрывает.