– Никуда я не отвлеклась. Я была здесь. С тобой. – У Бонни совсем не было желания вести рано утром подобные разговоры, тем более при сложившихся обстоятельствах, поэтому она повернулась к мужу спиной, взбила подушку и устроилась поудобнее.
– Мне было холодно. Захотелось прижаться к тебе.
– Ладно. Замечательно. Тогда зачем ты дала мне понять, что хочешь заняться любовью?
Она натянула одеяло до самого подбородка и пробормотала в подушку:
– Я не давала.
– Что?
– Ничего, – так же глухо ответила она. – Извини, родной. Спи дальше.
– Я уже проснулся, и не надо извиняться. Давай поговорим. Тогда что же ты делала?
«О, боже!» Вот здорово. Неужели двадцати совместных лет мало, чтобы научиться понимать: безотчетное урчание не является сигналом к началу сексуальных действий!
Выражаясь фигурально.
– Я… – Бонни откинула одеяло и легла на спину вполоборота к Джо. – Я ничего не делала.
– Что ты не делала?
– Я не давала тебе понять, что хочу заняться сексом. Я громко заурчала от удовольствия. Мне было холодно, а у тебя под боком тепло, я уютно устроилась и замурлыкала. Этот звук был неосознанным. Я так же мурлычу, когда ем мороженое. Или когда принимаю ванну с пеной. Или когда обнимаю Сюзан и мальчиков. Или когда делаю первый глоток холодного пива. Это не значит, что я хочу заниматься сексом. Такие звуки издает человек, когда ему хорошо, или когда он ест что-то вкусное, или… или занимается чем-то приятным, например, сексом. Но это не значит, что я хочу секса.
Бонни наблюдала, как Джо разглядывает потолок, и ждала, пока он сделает неизбежные выводы.
– Ты хочешь сказать мне, что все эти годы я считал, будто ты хочешь заниматься со мной сексом, а на самом деле ты ничего не хотела?
– Нет. Мне нравится заниматься с тобой любовью. И ты сам знаешь, что мне это нравится. И когда у меня нет настроения, я говорю тебе, что устала, или что неважно себя чувствую, или еще что-нибудь. Разве не так? – Джо кивнул. – Я лишь пытаюсь объяснить тебе, что в большинстве случаев, когда я издаю этот звук, это урчание, я просто… издаю этот звук. И ничего не могу с этим поделать.
– А почему ты никогда ничего не говорила?
Бонни пожала плечами:
– Сначала потому, что думала, что заняться сексом хочешь ты, и мне это нравилось – честное слово, очень, – а потом, через несколько лет, обнаружила, что, если издам этот звук, то смогу получить твои такие уютные объятия без всяких любовных заморочек. И тогда уже поздно было что-то говорить…
– Любовных заморочек?
– Ты отлично понимаешь, что я имею в виду.
– Кажется, начинаю понимать.