Когда Лесли вышла из лифта, Филип тут же подошел к ней, и уже вместе они направились к такси, ожидавшему их у входа в отель.
- И куда мы поедем?
- Во "Францис Канер". Это мой любимый ресторан.
К тому времени уже совсем стемнело, и за окнами мела пурга. На улицах было скользко, и машину то и дело заносило, пока они ехали по узеньким, извилистым улочкам, направляясь в старую часть города. Наконец такси остановилось перед массивной дубовой дверью с табличкой "Францис Канер". Потом Филип вел ее по узкому коридору, из которого они вошли в небольшой зал, где пианист что-то наигрывал на рояле. Они прошли еще дальше, через всю комнату, и заняли столик у стены.
Сев за стол, Лесли с интересом огляделась по сторонам. Они как будто находились в подвале: каменные стены были покрыты белой штукатуркой, а под самым потолком темнели балки. Подоконники, расположенные по всей длинне одной из стен, были сплошь уставлены цветочными горшками с буйно зеленеющими в них растениями - это было единственный островок цвета среди океана кипельно белых скатертей.
- Здесь прекрасно готовят, - сказал Филип, передавая ей меню.
Взглянув на немецкие слова, Лесли покачала головой.
- Ничего не могу разобрать. В таких местах как это есть какие-нибудь особые, фирменные блюда?
- Да. И предоставь это мне.
Она согласно кивнула, и тогда Филип подозвал жестом офицанта и сделал заказ.
- А я и не знала, что ты так хорошо говоришь по-немецки, воскликнула Лесли. - В клинике...
- Давай не будем о клинике, - резко перебил ее Филип. - Мне так редко удается вырваться из нее, что сейчас мне очень хочется забыть о том, кто я такой, и чем я там занимаюсь. - Он усмехнулся. - А вы всегда принимаете приглашения на ужин от незнакомых мужчин?
- Только от тех, кого мне удается подцепить в лифте, - сказала Лесли, принимая его тон. - И вообще-то, молодой человек, вы мне все так еще и не соизволили представиться.
- Тогда называй меня просто Филип. А тебя как зовут.
- Лесли.
- Очень красивое имя - Лесли.
Они сидели за столом, глядя друг на друга и улыбаясь, и их окружала атмосфера той доверительности, как это было несколько недель тому назад в "Пост-Отеле". Как и прежде он отрешился от своего официального имиджа и все тут же было позабыть, даже тот факт, что его тяжело больная жена осталась в больнице, отделенной от Цюриха не столь большим расстоянием.
- Тебе очень идет черный цвет, - мягко сказал он. - Ты часто так одеваешься?
- У меня нет такой возможности.
- Возможно это и к лучшему - у многих могла бы подняться температура! - Он пристально смотрел на нее. - Что ты сеогдня сделала с собой? Ты как будто выглядишь не так как всегда.