- И вы согласились?
- Да. Я сказал, что не стану брать развода по крайней мере до тех пор, пока по-настоящему не полюблю другую женщину. - Сказав это, Филип Редвуд взглянул на Лесли. - Вы считаете, что я тогда был не прав? Не бойтесь сказать мне об этом.
- Я не думаю, что кто бы то ни было наделен правом распоряжаться судьбой другого человека. Или вторгаться в чужую личную жизнь. И если только человеком в данном случае не движут религиозные причины, то препятствовать чьему-либо разводу просто подло.
- Я так не считаю. Уйдя от меня, она в первый же год дважды просила о разводе. Первый раз она собралась выйти замуж за американца из Техаса, у которого до нее уже было четыре жены, а второй раз у нее в женихах ходил двадцатилетний мальчик. В прошлом году она тоже собиралась замуж за какого-то плясуна-балеруна, но только он нашел себе еще кого-то и скрылся с новой пассией в неизвестном направлении, прежде, чем я успел вынести свое решение!
- Я понимаю, что вы имеете в виду, - сухо проговорила Лесли, - но все же я не уверена, что у кого бы то ни было есть право единолично решать будущее другого человека.
- Вот это-то я теперь и сам начинаю понимать, - сказал он. - У меня не было права препятствовать Деборе выходить замуж за на ее собственное усмотрение, за кого ей заблагорассудится - даже если она и ушла бы от них сразу же после церемонии!
- Так в чем тогда ваша проблема?
- Меня мучает советь, - и заметив, как Лесли озадачена его словами, он горько усмехнулся. - Не думайте, я изменил свое мнение, вовсе не потому что якобы признал его ошибочным. Я его изменил, потому что меня это вполне устраивает. Я тоже хочу быть свободным человеком. - Он сделал шаг вперед, ее навстречу, и при лунном свете его фигура казалась еще более темной и высокой. - Черт возьми, что же это получается, доктор Лесли Форрест? Зачем вы появились здесь и положили конец моим иллюзиям?
Дрожа от неведомого чувства, анализировать которое она даже и не пыталась, Лесли попятилась назад.
- Но почему? Что я такого сделала?
- А потому что вы заставили меня верить в то, что любить хоть кого-нибудь - даже если постоянно ссориться при этом - в сто раз лучше, чем вообще никого не любить. И стоило мне только осознать это, как я снова стал нормальным, живым человеком. Я понял, что согласился поступить так, как предложил мне сиэр Лайонель, только потому что пытался любыми путями избежать скандала, который наверняка последовал бы за разводом - я не хотел того, чтобы мое имя затаскали бы по газетным полосам. Вот почему я так строго судил ее поступки.