Он окинул взглядом потрепанный фургон, стоявший во дворе. Двигатель фургона работал частично на энергии солнечного света, а потому на крыше автомобиля виднелось несколько солнечных батарей. несмотря на то, что в дождливом Орегоне от них было не больше пользы, чем от козла молока, для Рона этот фургон являлся символом своей правоты, которая до сих пор не получила должного признания.
Рон с досадой запустил пятерню в редеющие волосы. Даже товарищам по коммуне начали надоедать его идеи. Поля и сады наконец-то начали приносить неплохой доход; люди, распробовав натуральные, выращенные безо всякой химии овощи и фрукты, начали платить за них хорошие деньги.
Но людям предстояло еще очень много узнать и многое сделать. Им следовало подумать о будущем, следовало принять более радикальные меры, нежели обычная переработка мусора. Им следовало научиться жить проще и меньше полагаться на машины.
Да, именно это Рон и пытался донести до людей. Машины были врагом, а лозунг «Вся власть— машинам»— боевым кличем неприятеля. Машины начинали производить все новые и новые механизмы, отстраняя людей от честного труда, лишая мужчин и женщин их законной гордости. Люди вполне могли жить без машин, по горе человеческой цивилизации, если машины когда-нибудь научатся обходиться без людей.
«Мое призвание, — подумал Лабейн, — не допустить этого!»
Снаружи мимо окна прошла Лиза. Младенец, завернутый в ее плащ, успокоился и затих, но Лиза была явно рассержена. Постучав по стеклу, Рон поманил ее внутрь, затем вернулся в свой крохотный кабинет и снова сел за работу.
В тот вечер, после ужина, Брэнвин созвала общее собрание, и все собрались вокруг старого кухонного стола. Рональд глядел на нее с неприязнью.
Сразу же после рождения Брайена, женщин — всех, до единой, — охватило нездоровое возбуждение. Поначалу он считал, что это просто ревность, по теперь понял, что корень явления находился в их особом мышлении, «запрограммированном» на «строительство гнезда». Излюбленной темой для разговоров стало для них будущее детей и расширение бизнеса ради их блага.
Когда небольшая группа единомышленников только основала коммуну, их воодушевлял пример первых поселенцев — бедных, но независимых. Затем людей сплачивал тяжелый труд, идеалы и почти еженощный групповой секс. Теперь на смену всему этому пришли кредиты и займы, новый грузовик и, возможно, прием и отправка заказов по почте. Джордж, один из старейших коммунаров, предложил даже нанять работников для сбора урожая!
— Послушай, — заговорила Брэнвин, выдержав его взгляд. — Мне очень не хотелось об этом говорить, но ты отлыниваешь от работы. Всякий раз, когда кто-нибудь выступает с предложением о расширении дела, ты затыкаешь нам рты очередной высокоумной речью о том, что настоящим коммунарам следует раз и навсегда избавиться от пережитков капиталистического сознания. Что ж, эта мысль оказалась бы вполне сносной, если бы ты трудился наравне со всеми. Но ты не хочешь работать. Мы кормим тебя, обстирываем, оплачиваем электричество, на котором работает твой компьютер, рубим дрова, стелим постель и моем за тебя посуду. И взамен получаем только ругань: мы-де слишком шумим и отвлекаем тебя от великого дела. От кого это ты унаследовал королевский титул? Что это за великое дело? Насколько я понимаю, твой треп с приятелями в Интернете никак не поможет сокрушить общество потребителей.