– Откупаюсь, так как виноват. Но коль настаиваешь, куплю ее. Есть дело. Возьмем фикосную банду (ювелирный магазин), мою долю заберешь.
– Я же еще и работать должен?
– Одному мне не управиться, там новый шнифер (сейф), а ты ведь дорого запросишь. На днях товар завезли, много кой-чего. План у меня есть, Фургон на шухере постоит. Завтра днем сходим, посмотришь на месте, что да как. Я могу и в одиночку – где наша не пропадала? Но тогда откуп будет меньше.
У Кобылы алчно сверкнули глаза: отдать первенство какому-то пришлому Викингу – выше сил. А ограбление ювелирного магазина – это и слава, и барыш, и длительный отдых на берегах Крыма. Он процедил, усмехаясь:
– Что ж, поглядим завтра.
Николай выпил рюмку, хлопнул по плечу Фургона, мол, идем, и направился к выходу. Он был уверен в успехе, а купил Кобылу элементарно: не стал клятвами сыпать, дескать, оболгали меня и Сонетку, купил признанием.
– Викинг, – отвлек его от мыслей Фургон, – чего мне делать?
– Пока только последить, кто за мной ходит.
– Угу, – кивнул Фургон.
Ночь провели у Николая, ближе к полудню встретились с Кобылой, поехали в ювелирный на Коврижке, как называли один из районов города. Фургона оставили в сквере, вошли в магазин, изучали украшения, на самом деле осматривали место, двери, окна. Кобыла, выглядевший как директор, примерил перстень с рубином, купил. Идя к скверу по мокрому снегу, он с легким чувством недоумения произнес:
– Не скажешь, Викинг, зачем советским людям булыги (драгоценные камни)? Им надо думать о победоносном шествии коммунизма, а не новые фикосные банды открывать. Кстати, ты заметил? Там сигнализация.
– Сигнализацию беру на себя, – сказал Николай. – А вот вспороть медведя (вскрыть сейф) – попотеть придется.
– И когда берем?
– Сегодня. Пока охраны нет, а то в ближайшее время поставят, сведения у меня точные. Кстати, позавчера на витрине лежала карточка, в ней значилось: «Брошь», а самой броши не выставили. Только написали: «Золото, бриллианты, изумруды, жемчуг». Карточки больше нет, значит, брошь купили. Видишь, некоторые советские люди не хуже нашего разбираются в булыгах.
Договорились встретиться поздним вечером в сквере, Николай намеренно слонялся по городу, за ним по пятам ходил Фургон, держась на значительном расстоянии. После трехчасовой «прогулки» Николай задержался у афиш возле кинотеатра, Фургон, насвистывая «Кукарачу», остановился рядом. Если б он насвистывал другую мелодию, это означало бы, что слежки нет. Николай и Фургон не делали вид, будто незнакомы, ведь тот, кто сидел на хвосте, знал об их дружбе. Но диалог был коротким, даже не диалог, Николай повернулся к Фургону и бросил коротко: