Чай устроились пить в просторной столовой. Когда я пришла, он уже сидел там, переодетый в белую майку поло с длинным рукавом и черные брюки. Погода стояла сказочная – с морозными узорами на стекле, до Нового года оставались считаные дни, и природа баловала нас солнцем и снегом. Я похвалила себя за то, что предугадала привычки Давыдова строить из себя сноба, переодевавшегося по сто раз на дню. Не зря я тащила свои пожитки, ох не зря. Одними джинсами с блузками мне здесь не обойтись.
Рядом с Давыдовым за круглым столом высился облагороженный Заславский. После дороги он выглядел помятым, но успел принять душ и вылить на себя флакон дешевой туалетной воды. Давыдов морщился, но молчал. Зато я тихо злорадствовала.
– Присаживайся, Кэт.
О, мы уже перешли на «ты»? А если я не согласна?
Согласна, сказала я себе, смотри пункт такой-то в правилах игры.
И плюхнулась рядом с Заславским.
– Твое место, Кэт, – прищурился Давыдов, – рядом со мной. Привыкай.
– Я боюсь, – честно призналась, между прочим.
– Чего? – удивился Давыдов.
– Боюсь, что привыкну, и потом меня будет от вас не отодрать!
– Ничего, – усмехнулся он довольно, – я как-нибудь от тебя избавлюсь.
– Дети мои! – разрядил обстановку Заславский. – Давайте выпьем за нашу встречу! Чаю, – растерянно добавил он, оглядывая стол. – Но на брудершафт!
– Оригинальный вы человек, – хмыкнул Давыдов.
– А то, – заступилась я за актера. – Мы все тут оригинальные, потому и собрались в игры играть. Кстати, а как играть-то будем? С правилами вроде как ознакомлены, а сама суть так и осталась непонятной.
– Ладно, – сказал Давыдов, – сейчас я все вам поясню.
И огляделся по сторонам.
Кругом гостевого дома стояла звенящая морозная тишина, спокойная и умиротворенная, а мы сидели и слушали зловещие планы Давыдова, оказавшегося наследником этого богатого поместья. Слушали и ничего толком не понимали. Мы-то с Заславским ему для чего?
Суть дела оказалась банальна до невозможности.
Артур Олегович Давыдов являлся близким родственником богатого промышленника Олега Васильевича Давыдова, как признался сам Арчи. Я домыслила, сопоставив имена, отчества и фамилии, что он был его сыном. Зачем скрывать очевидное? Но, видимо, уж таков Арчи – в детстве не наигрался, перенес свою любовь к головоломкам в зрелую жизнь. Так вот. Год назад богатый семидесятилетний промышленник скончался, оставив после себя нехилое наследство. Капиталы, как я поняла, наследники поделили без проблем. А вот поместье стало камнем преткновения в наследственном споре. Что и к чему, Давыдов, разумеется, нам объяснять не стал. Сказал только, что мы – тесть и жена – нужны ему для того, чтобы представить перед мачехой, вдовой отца, полнокровно текущую жизнь. При этом тесть должен сыграть роль одухотворенного благородного дворянина, а я, то есть жена, обязана показать талант молчаливой и послушной супруги. Еще, как намекнул Давыдов, было бы неплохо сочинить про подрастающее потомство. С мачехой он не виделся лет пять, так что потомство можно представить максимум из четырех невинных душ. Зачем ему все это понадобилось, мне было непонятно. Но раз я жена молчаливая и во всем согласная со своим мужем, так и быть, свой вопрос озвучивать не стала.