- Рафаэль, я... - начала она, не понимая, что он от нее хочет.
- Ты убила моего нарожденного ребенка, и я проклял тебя за это. Ты не имела на это право. Я тебе этого никогда не прощу и не забуду, - безжалостно поклялся он. - Тебе мой ребенок был не нужен, но я бы мог о нем позаботиться, я бы мог его воспитать...
Сара совсем растерялась, но тут послышался легкий шорох, и перед ее остекленевшим взором предстало сморщенное от света и такое дорогое личико Джилли, высунувшееся из-за двери. Спотыкаясь, девочка пересекла комнату и вцепилась в юбку Сары.
- Бен говорит, что придет паук и съест меня! - вдруг захныкала она. Я видела его во сне. Мамочка, прогони паука или отдай его Бену. Это его паук!
Рафаэль пробормотал что-то на испанском.
Сара подняла дочку на руки, разглаживая ее взъерошенные черные локоны, и Джилли прижалась лицом к ее плечу.
- Кто этот дядя?
- Так просто.
Крепко обняв ее маленькое тельце, Сара попыталась проскочить мимо Рафаэля, но смелые пальцы схватили ее за плечо.
- Она зовет тебя "мамой". Чья она? Es imposiblel (Это невозможно (исп.). Ну, говори! - настаивал он нетерпеливо.
Стряхнув с плеча его тяжелую руку, Сара быстро прошла в детскую, думая только о Джилли. Рафаэль не должен ничего о ней знать. Она скорее воткнет ему нож меж ребер, чем подпустит его к детям! Он обвинил ее в том, что она избавилась от их ребенка! Да как он мог? Нет, здесь что-то не так! У него не хватает смелости признать, что четыре года он просто от них скрывался. Он принимает ее за ненормальную. Но нет, за детей она будет драться, как львица. Что привело его сюда? Естественное любопытство? Как бы то ни было, теперь уже слишком поздно. Теперь у него нет права врываться в их жизнь и требовать то, от чего когда-то отказался по собственной воле... нет, это ему не удастся!
Руки у нее тряслись, и ей стоило определенного труда уложить Джилли, но девочка даже не
- Паук уже ушел? - пробормотала она.
- Он уже очень, очень далеко, - неровным голосом успокаивала ее Сара, с беспокойством осматривая вторую кроватку. Бен лежал, свернувшись калачиком, под пуховым одеялом, укутавшись с головой. Он всегда делал себе в постели норку. Джилли же, наоборот, все скидывала с себя.
В дверях она столкнулась с Рафаэлем и подняла руки, закрывая ему доступ в детскую.
- Я не пущу тебя сюда.
Он не двигался. Ни вперед, ни назад.
- Madre de Dios (Матерь Божья (исп.) - едва слышно пробормотал он, переходя на экспрессивный испанский.
Она уперлась ладонями в его широкую грудь и буквально вытолкнула из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь и не давая ему возможности даже взглянуть на близнецов. Все это было проделано по велению инстинкта, она совсем себя не узнавала. Страх и ярость владели ею в равной степени.