— Каким образом? — удивился Липатов.
— Отвести в рубку кедровник на Диком увале. Его площадь двести гектар. Как раз столько, сколько мы потеряли в результате весенних пожаров.
— Да вы что? Это же дикость! — не выдержал Иван Алексеевич. — Ценность кедровника нельзя измерять ни площадью, ни кубометрами…
— Спокойнее, товарищ Левашов, спокойнее, — поднял руку Липатов. — Пусть выскажутся товарищи.
Все поддержали просьбу Казакова о рубке кедровника.
К Ивану Алексеевичу подошел директор лесхоза Астахов. Взял под руку и увлек в уголок.
— Все партизанишь, Левашов! Скучное, выходит, дело. Прежде чем санкции на леспромхоз накладывать, нужно было согласовать с нами.
— Ты же знаешь, Артемий Павлович, какая весной была обстановка? Пока я с вами эти вопросы согласовывал — пол-лесничества бы выгорело. Срочно нужно было принимать крайние меры.
— Все верно. Но леспромхоз может сыграть на этом и под шумок вырубить кедровник.
— Но ведь решено организовать орехопромысловое хозяйство.
— С первого января. Вот Казаков и торопится, пока решение не вступило в силу.
— Но если кедры вырубят, о каком хозяйстве может идти речь? Драться надо, Артемий Павлович.
— Бесполезно. Еще не было случая, чтобы в таких стычках выигрывал лесхоз.
— Все равно, отступать нельзя.
— Вот ты и дерись, раз заварил кашу. Мне, голубчик, год остался до пенсии. Сорок лет протрубил в лесу. Хочу по-хорошему уйти на отдых.
Сказал это Астахов тихо, равнодушно. Иван Алексеевич отступил на шаг, окинул директора внимательным взглядом, увидел его тусклые глаза, безвольно опущенные плечи. Отогнал мелькнувшую на миг жалость к этому прежде времени состарившемуся человеку и резко произнес:
— Зря потрачено сорок лет жизни. Надо было заняться чем-то другим.
Лицо Астахова, изрезанное морщинами, дрогнуло. Он молча отвернулся и, сутулясь еще больше, пошел в комнату заседаний.
После перерыва желающих выступить не было, и Иван Алексеевич, волнуясь, достал из полевой сумки бумаги, нервно перелистал их, подняв голову, увидел устремленные на него взгляды — сердитые, иронические, сочувствующие. Заметил, как, сцепив пальцы рук, замер Астахов, как насмешливо улыбнулся соседу Казаков. Эта улыбка озлила его, и он ринулся в атаку.
— Прежде всего, — звонким от напряжения голосом начал Иван Алексеевич, — давайте уточним некоторые цифры, приведенные докладчиком. Откуда он взял двести гектаров? Верховой пожар уничтожил всего тридцать. Остальные сто семьдесят гектаров были пройдены низовым беглым пожаром, уничтожившим подрост и подлесок. Строевой лес остался неповрежденным и годен для рубки. Почему же леспромхоз не желает его вырубать? Да по очень простой причине: огонь повредил лежневую дорогу, по которой шла вывозка древесины. Восстанавливать ее Казаков считает невыгодным, а главное, хлопотным делом, поэтому и требует выделить новую сырьевую базу. Но к ней тоже нужно прокладывать дорогу. Не проще ли отремонтировать старую?