— Это по идее, а на практике так не получится! — скептически бросил Казаков.
— Нет, получится! Да еще как! Вы учтите, что помимо всего того, о чем я упомянул, в кедровнике можно заготовить десятки тонн грибов и ягод. А пушнина? Только за прошлый год охотники поселка Нагорное сдали государству на десять тысяч рублей шкурок белок, соболя и куницы. Короче говоря, те пятьдесят тысяч рублей придут и без вырубки. Кроме того, нельзя забывать еще об одной очень важной задаче, которую выполняют наши кедрачи, — они защищают почву и сохраняют воду. Учитывая огромную ценность кедровников, решено с первого января нового года организовать у нас орехопромысловое хозяйство.
— Но пока-то у нас нет этого решения, — заговорил председатель исполкома. — И говорить о нем сейчас, не имея на руках официальных документов, не стоит. План, товарищи, является законом, который мы обязаны выполнять. То, о чем говорил Левашов, правильно, и мы прекрасно понимаем значение такого хозяйства. Но мы не имеем права забывать и о проблемах сегодняшнего дня. И если для решения их потребуется рубить кедровник…
— Не дам! — упрямо сказал Иван Алексеевич.
— Что значит не дашь? — удивился Липатов. — Разве лес — твое частное владение?
— А вот так, не дам, и все. Я тоже законы знаю. Они, между прочим, не вами подписаны, а повыше.
— А планы заготовок, по-твоему, я утверждаю?
— Беда в том, что на местах эти планы всячески перекраиваются. И что еще хуже — руководители, вроде товарища Казакова, из чисто меркантильных соображений стараются выполнить их любыми средствами, нарушая все правила и законы лесопользования. И это сходит с рук. Они сами говорят, что победителей не судят. А судить надо, и строго.
— Ну хорошо. Защищаться ты умеешь, — Липатов обвел взглядом присутствующих и предложил: — Давайте вопрос о кедровнике отложим, пока придет решение. Соберемся еще раз, хорошенько обдумаем. Мне кажется, дело это действительно очень перспективное.
— Как же я с планом справлюсь? — растерянно спросил Казаков.
— Обязан выполнить. Резервы и возможности для этого, оказывается, у тебя есть… Желает кто-нибудь взять слово или приступим к голосованию?..
На улице Ивана Алексеевича догнал Астахов.
— Ты куда сейчас? — поинтересовался он.
— На вокзал. Может быть, успею на поезд.
Некоторое время шли молча. Наконец Астахов, кинув искоса взгляд на шагавшего рядом спутника, произнес:
— Сердишься на меня?
Иван Алексеевич пожал плечами.
— За что? Это я должен просить у тебя извинения за грубость!
— Ерунда! Можешь изругать меня последними словами, приму как должное. Я, старый мешок, не рискнул драться, а ты отстоял свою правду.