— Понеже нынче время поспело войне, требуется быстрая доставка железа на Уткинскую пристань. А дорога туда дальняя и плохая. Надлежит проведать и проложить новую, нисколько не медля при этом.
Куроедов, охнув, схватился за поясницу и плачущим голосом пожаловался на прострел. Клеопин подозрительно глянул на него, но перечить не стал. Шут знает, может, и в самом деле перехлестнуло человеку поясницу. Поди проверь. Совсем скис старик. Чего доброго, еще богу душу отдаст. Придется Татищеву поручить, больше некому.
Когда о решении сообщили Андрею, он насупился.
«Второй год в учениках держат, — сердито подумал он. — А работу справляю один, без указчиков. Платят же четыре рубля. Как на такие деньги жить? Кабы еще хозяйство какое было, а то — весь тут. Да еще в разъездах. Хорошо, хоть лошадей казенных дают!»
Кипя от возмущения, он зашел к Санникову. Взял лист бумаги, сев за стол, написал рапорт самому генералу Геннину. Все выложил, а в заключение добавил:
«Имея отличные аттестаты, до сих пор обретаюсь учеником, тогда как бывшие со мной одокашники в Швеции уже награждены рангами и жалованьем».
Передав рапорт Зорину для вручения генералу, Татищев вышел из канцелярии. Постоял на высоком крыльце, подумал и решительно зашагал в Мельковскую слободку.
У крепостных ворот два солдата, сидя на корточках, играли в кости. Один, постарше, сдвинул на затылок треуголку и остерег:
— Далеко, барин, не ходи! Намедни башкирцы на Горный Щит напали. Лазутчики их вокруг шныряют. Остерегись, а то враз башку посекут саблей.
От крепости до слободы — рукой подать. Вздувшаяся от дождей речка Мельковка делит слободу на две части. Дальняя, между рекой и болотом, утопает в зелени. Вдоль прясел буйно растет краснотал. Оставшиеся после вырубки леса осины и березы вымахали выше крыш и сейчас сбрасывают с себя багровые и золотистые листья…
По шаткому мостику Андрей перебрался на другой берег, зашагал мимо приземистых мазанковых домишек.
Жила здесь беднота, голь перекатная: землекопы, возчики, инвалиды-солдаты. У болота маленькая деревянная часовня. Около нее бьет из-под земли прозрачный, холодный родник. Недалеко дом Ерофея, небольшой, на два окна. В палисаднике рябинка качается.
Сам, своими руками, срубил Ерофей себе жилище, украсил резными наличниками. На коньке крыши с той и другой стороны прибиты крашенные охрой петухи. Все сделано добротно, по-вятски: небольшой крытый двор, амбарчик, конюшня. За домом — огород. Маленькие грядки с репой, редькой и луком. Живности никакой, кроме казенного коня. Был кот, да сбежал от голодной жизни — хозяин по неделе дома не бывает.