Фашисты уже четыре дня творили расправы над беззащитными жителями села Гуки. Каратели в серо-зеленых мундирах, в касках с чернеющими лакированными ремешками, туго подхватившими подбородки, обвешанные гранатами, как мячами, окрашенными в темно-зеленый и голубой цвета. За поясами тоже гранаты, поразительно похожие на толкушки, которыми бабы толкут картофельное пюре. Из широких голенищ сапог, в которых больше железа, чем кожи, торчат магазины автоматов.
На перекрестке, где узкий переулок пересекает улицу, они соорудили две виселицы. Одна — с трупом, другая — с пустой петлей, ожидающей жертву.
Казаки-разведчики Пилипенко и Орехов получили приказ обследовать село. В непроглядной тьме они проникли в расположение противника, но не смогли разобрать, что и как у немцев. Поэтому решили, выбрав дом на перекрестке главной улицы, забраться на чердак, чтобы днем установить все точки. Но не повезло отважным разведчикам: немцы крутились около дома.
Доватор ждет сведений, а разведчики застряли на чердаке, став беспомощными свидетелями зверств карателей.
Пилипенко судорожно сжимает карабин, но спокойный и рассудительный Орехов отобрал оружие: «Дурень, ты что, задумал дело испортить?»
Вдруг все заглушило мощное «Ура!». Вслед за ним густо зацокали пули. Орехов рванулся к соломенной крыше, царапая в кровь руки и ломая ногти, стал рвать слежавшуюся солому. Высунув голову в проделанное отверстие, он увидел, как на Гуки с юга шли наши эскадроны, а из деревни бежали, спотыкаясь и падая, немцы. Из противоположного двора трое вражеских солдат тянули пулемет. Разведчик раздвинул солому и швырнул в них гранату.
«Наши!» — крикнул Пилипенко и, выхватив гранату, кубарем скатился с чердака. На улицах и переулках села метались немцы, некоторые пытались бежать через огороды к лесу, но там, где не доставала казачья шашка, фашистов настигала меткая пуля.
У забора, на котором висело объявление о награждении того, кто выдаст Доватора, два деда сосредоточенно колотили костылями фельдфебеля. Немец, ползая на четвереньках, роняя на дорожную пыль зубы и кровь, по-собачьи заглядывал в лица стариков и визгливо кричал что-то по-немецки, очевидно, просил о пощаде.
В село въехал Доватор.
— Ну как, хлопцы? — весело крикнул он и, легко спрыгнув с коня, направился к избе, где несколько минут назад располагался штаб карателей. Испуганным стадом там жались друг к другу пленные немцы, изрядно побитые конниками.
Полковник обратился к своему переводчику: «Скажи, что я объявляю премию 200 тыс. рублей тому, кто первым из них добежит до Берлина». И весело подмигнул своему адъютанту».