Я пока еще шел совершенно спокойно, а вот на Макса страшно смотреть. Бедняга полз на четвереньках, успел набить немало шишек, покраснел и тяжело дышал.
– Ты уверен, что нам сюда надо? – робко спросила Лапуля.
– Да, тут только один выход, не перепутать, – голос Макса прозвучал необычно тихо и неуверенно. – Подожди, не пихайся. Отдышусь, – он лег на спину и закрыл глаза.
При таком росте ему приходилось несладко. К тому же, парень видимо боялся закрытых пространств, а скальная порода висела слишком близко над его носом. Клаустрофобия в узкой норе – это очень страшно. Над тобой вес огромной горы, миллионы тонн неимоверно тяжелого камня. Легкий толчок и изуродованное тело останется тут лежать вечно. Никто никогда тебя не достанет…
Я живо представил, что сейчас с варлоком и сочувственно хрюкнул. Он слишком горд и не нуждается в унизительной жалости. Лапуля не решилась даже немного подбодрить его. Наверное, она для него много значила, поэтому Макс держался изо всех сил, чтобы не показать слабость.
Наконец, парень собрался, молча перевернулся на живот и пополз дальше. В кабанью голову пришла очередная странная мысль, что не показывать слабость – та же самая слабость. Один обусловлен страхом, второй столь же ограничен навязчивым желанием этот страх не показывать. Какая между ними тогда разница? Оба связаны чем-то, что не приносит им ни счастья, ни удовольствия. Зачем же…
Внезапно вокруг замерцало красным. Мозг сразу заткнулся, перестав умничать. Что это? Такой необычный эффект я уже где-то видел…
Совсем рядом, буквально за стеной слышно журчание воды. Чувствительное кабанье обаяние уловило гнилостный запах. Это где-то внизу по ходу движения. Лапуля сопит сзади, а Макс впереди скрипит зубами, но продолжает ползти. Такими темпами он сточит их до корней, пока мы отсюда выберемся. Если вообще выберемся… Так что же это за загадочный красный свет?
Ящер! Такой был у ящера, когда я в первый раз свалился со скал в джунглях. Он тогда оказался еще слишком большим для меня. А это означает… Это означает, что мы ползем внутри огромной твари!
Я дико заверещал и цапнул Макса за пятку. Он вскрикнул и нервно обернулся, не понимая. Тупица! Снова схватил его за ногу, потащил назад, но тот уперся руками в стены и отбрыкивался. Болван!
Поворачиваюсь, упираюсь в непонимающее лицо сестры. Да нас сейчас сожрут тут живьем!
Я застрял между ними, мысли мечутся в голове – непонятно что делать. Лапуля тянет руку, гладит меня, пытаясь успокоить. В отчаянии, опускаюсь на коленки, кладу тяжелую голову на землю и распрямляюсь пружиной, вкладывая всю силу ног в мощный удар бивнями вверх. Они удивительно легко пропарывают потолок, который тут же начинает мигать и теряет серый, естественный для скал цвет.