…Женщина не спит, и явно не ждёт ничего хорошего для себя. Я наклоняюсь, расстёгиваю кольцо кандалов на её лодыжке. Сразу поджимает ноги под себя.
— Что вы, Хьяма? Я же обещал вам баню? Идёмте.
Не верящий взгляд, попытка прочитать что-то на моём лице. Тщетная, кстати. Я спокоен, словно удав. Поэтому, чуть помедлив, женщина поднимается с топчана. В камере, кстати, тепло, так что она не простыла и не замёрзла. Наклоняется, демонстрируя потрясающую гибкость, ожесточённо трёт место, где было металлическое кольцо. Снова выпрямляется, бросает на меня взгляд, я стою, прислонившись к косяку.
— Можем идти?
Она кивает. Подхватываю её за локоть, Хьяма пытается вырвать руку, но безуспешно. Кажется, и она понимает, что попытка тщетна. Мы поднимаемся наверх, проходим через кухню — слугам я велел пока убраться, а баронесса с дочерью у себя в комнате и не выйдут, пока я их не позову. Поднимаемся по лестнице, я толкаю двери, и мы оказываемся в спальне. Хьяма подаётся назад, потому что добрую половину комнаты занимает огромная кровать, изготовленная по земному образцу специально для меня.
— Вы…
Она бледнеет, но я негромко произношу:
— Это не для вас, не волнуйтесь. Просто вторая ванная здесь…
Но тем не менее, женщина начинает дрожать. Провожу её через комнату, открываю двери ванной. Вталкиваю её внутрь. Она сжимается:
— Не хотите же вы сказать, что я буду мыться при вас?!
Ответом ей служит ироничный взгляд.
— Смотрите сюда, Хьяма.
Подхожу к смесителю пускаю воду в раковину.
— Эти краны регулируют подачу воды. Холодная и горячая. Так переключается душ.
Поворачиваю рычажок стандартной земной сантехники.
— Это — моющие средства…
Мыло. Местный шампунь. Кремов для тела и прочего я не держу. Мужчина, всё-таки…
— Полотенце свежее. Закончите — оденете халат, пока не высохните. Тапочки — вот.
Показываю ей на шлёпанцы у двери. Затем возвращаюсь к выходу из ванной, огибая её.
— И — да, ничего колюще-режущего здесь нет. Я всё убрал. И ещё…
Колеблюсь, стоит ли ей говорить о том. что вскоре будет казнь. Пожалуй…
— Не засиживайтесь долго. Но и слишком спешите. Договорились?
Она молчит. Я пожимаю плечами:
— Дело ваше. Но через час я вломлюсь, и если вы ещё не будете готовы — сделаю всё сам.
Снова полный бешенства взгляд.
— И — да. Подглядывать за вами я не собираюсь.
Улыбаюсь, потому что мадам комиссар сейчас похожа на ощетинившуюся кошку. Аккуратно запираю двери за собой и иду в кабинет. Последняя проверка аппаратуры. Всё работает идеально. Через внешние микрофоны слышен шум начинающей собираться толпы, камеры послушно приближают или удаляют выбранные точки. Словом, полный эффект присутствия. Замечательно. Может, привести Хьяму сюда и дать посмотреть ей отсюда? Отгоняю мысль, как несвоевременную — лишние вопросы мне ни к чему. О! Совсем забыл! Нахожу в шкафу бинокль. Это не мой советский раритет, конечно, но тоже неплох. Для океанки сойдёт. Во всяком случае, она сможет узнать тех, кого будут вешать, или что там собираются с ними делать… Взгляд на часы — ещё тридцать минут. Возвращаюсь в спальню — из-за двери ванной плеск воды. Но явно что под струёй кто-то моется, а не просто льётся вода. Усаживаюсь на кровать, потом ложусь, забросив руки за голову. Внезапно шум воды стихает. Потом слышно негромкое чертыхание, на русийском, кстати. Щелчок задвижки. Ага. Догадалась, для чего она. Хьяма осторожно выглядывает из-за двери и замирает, увидев меня. Рывком выпрямляюсь. Женщина раскраснелась, волосы чисто промыты и закручены пучком. Большой для неё халат волочится по полу. Она торопливо сжимает воротник ткани у горла, но я не обращаю на это внимания.