Пришла очередь отца покраснеть.
– Это и книгой не назовешь! Просто эссе, упражнение в определенном стиле, заметки о нескольких здешних садах, в том числе, конечно, о вашей собственной тихой гавани.
– Тихой? Вы об этом плохо ухоженном пространстве? Едва ли его можно даже назвать настоящим садом. Начать с того, что у меня нет пионов, – он сказал это в шутку.
– А почему нет, господин, могу ли я спросить?
У девушки были широко расставленные глаза и такой прямой взгляд. Он держала в левой руке желтый пион. Он оказывался внутри рукава ее одежды и снова появлялся, когда она кланялась со сложенными руками. Он был из тех мужчин, которые замечают такие вещи. На ней было зеленое платье, в честь весны, его оттенок очень напоминал оттенок его чайных чашек.
– Я бы их осквернил, госпожа Линь, – ответил он. – Я не обладаю мастерством и терпением, чтобы выращивать и скрещивать такие цветы, и у меня нет садовника, обладающего подобным даром. Мне кажется, что со стороны пожилого ученого более мудро планировать сад со сдержанностью и простотой. Пионы – слишком страстные цветы для меня теперь.
– Ваши труды – это ваши цветы, – заметил Линь Ко, несомненно, проявив любезность. «Можно недооценить этого человека, – подумал Вэньгао. – Тем не менее, можно предположить, что мужчина, который воспитал дочь, способную говорить так, как она, человек непростой».
Сложность. Си Вэньгао прожил жизнь между ее соблазнительным искушением и стремлением к простоте. Дворец, смертельные схватки там, а потом одиночество, дающее возможность брать свою кисть и писать.
Если бы он сам предпочел находиться здесь, это было бы одно. Но не он выбирал, а Хан Дэцзинь по-прежнему первый министр, проводит свою «новую политику» вместе с группой более молодых соратников, которые становятся все более жестокими.
Катай под их руководством ведет войну – глупую, бессмысленную войну, – а правительство обезумевшего императора занято вульгарной торговлей и коммерческой деятельностью, даже кредитами фермерам (хотят они их или нет). А теперь говорят о пересмотре системы экзаменов на степень цзиньши, которую он, Вэньгао, сам создал.
Поэтому он не был рад ссылке в такое время, нет.
Он услышал со стороны дома какой-то шум, быстро обернулся. Увидел Лу Чэня – знакомое, дорогое для него лицо. Он пришел.
Его протеже, его друг, улыбался – кажется, как всегда, – шагая за девушкой в голубом. Он ехал в сопровождении стражников туда, где его ждала гибель.
В этом урок, горькая поэма: можно радоваться неожиданному приезду юной девушки в весеннее утро, но невозможно спрятаться от душевного горя за ее стройной фигуркой.