Стоя на коленях, я откашливал амниотический рассол, спасший мне жизнь и удерживавший в этом мире. Я поднял взгляд и встретился глазами с апотекарием. Я едва ли смог бы поверить в то, что мне бы сейчас рассказали.
— Венацион? — вымолвил я.
Он почтительно кивнул и тепло улыбнулся.
— Брат-капитан, с возвращением в реальный мир…
— Ты жив… — оборвал его я. С трудом мне удалось подняться на ноги. С головы до ног меня покрывала вязкая биологическая субстанция. Меня зашатало. Венацион собирался помочь, но моя вытянутая ладонь его остановила.
— Вот ты и с нами, Сикарий. Ты получил серьёзное ранение и находился на волосок…
— Где? — опять прервал я. — В крепости-монастыре? Я получил его здесь?
Что-то было не так. Странное чувство дежавю. Казалось, будто всё это я уже проходил. Я вспомнил хронометрическое устройство ассасина и то, как оно играло со временем, и подумал, возможно ли что каким-то образом я застрял в петле?
— На Дамносе, где же ещё, — прищурившись, ответил апотекарий. Он читал показания биосканера, будто они могли дать ему объяснение для моего неожиданного расстройства.
Я огляделся по сторонам и увидел тени в дальнем углу апотекариона, но никакого покрова тьмы не было. В этот раз никаких спрятавшихся врагов.
— Я тонул…
Венацион раскаянно опустил голову.
— Мои извинения, брат-капитан. К концу вашего пребывания в капсуле дыхательная трубка отделилась, и вы, по-видимому, пережили нечто вроде кошмара наяву. Это не редкость. Учитывая, что до момента оживления оставалось совсем чуть-чуть, я не посмел прерывать процесс восстановления, чтобы разбудить вас или заменить трубку. Она не работала всего несколько секунд.
Я завертел головой.
— Но это… невозможно.
Апотекарий поднял руки ладонями вниз в успокаивающем жесте.
— Вы здесь, с нами. Всё в порядке. Как вас зовут?
Я недоверчиво наморщил лоб.
— Моё имя?
— Да. Ваше имя?
— Катон Сикарий. Со мной всё хорошо, Венацион.
— А так и не скажешь. — Из теней вышел Агемман, целый и невредимый.
— Север… Ещё один призрак. Я… я… я видел, как ты погиб.
Первый капитан широко развёл руки и сказал:
— Вот он я, стою перед тобой и вполне реальный.
Он отстегнул замыкающие скобы боевого шлема и снял его, положив на сгиб руки.
— Брат… — начал он и положил руку мне на плечо. Этот изуродованный шрамами ветеран Тиранических войн с коротко остриженными волосами и штифтами за выслугу лет, блестящими над бровью, пытался уверить меня в собственном существовании как один боевой брат другого.
В голове стала постепенно складываться вся мозаика. Беспокойство только укрепилось.