На некоторое время Юлия превратилась в секс-символ. И, кажется, ей это доставляло удовольствие. Она охотно позировала в кампании футболистов и призеров-единоборцев, окружая себя носителями эдакого «первородного мужского начала», которые еще больше подчеркивали её женственность и привлекательность. В период оппозиционной борьбы она постоянно находилась в обществе мужчин, которые были не просто её коллегами и однопартийцами, но и «оруженосцами», защитниками и даже добровольными телохранителями. Многие из них внимали каждому её слову, возможно, надеясь и на особую женскую благосклонность или хотя бы внимание.
Кое-кто утверждает, что Тимошенко активно использовала и продолжает использовать свою сексуальную привлекательность для достижения собственных целей.
Один из её оппонентов, известный политик Василий Волга, писал:
«Она старается представить себя женщиной многого достигшей, богатой и при этом достаточно доступной. В этом она эффективно использует модель поведения английской королевы Елизаветы I. Суть его в том, что все европейские монархи хотели заполучить себе в союзники Англию через супружество с Елизаветой. И она демонстрировала расположение и позволяла целовать себя в щечку то одному принцу, то другому. То есть она — сильная, в то же время казалась доступной и благодаря этому достигла своих целей. Так же и Тимошенко. Она, например, в разговоре с политиком может спокойно допустить некие непристойные двусмысленные выражения и мгновенно вернуться к официальному деловому разговору. И это действует.
Политик, который привык к сухой политической игре, попадая в атмосферу сексуальной предрасположенности, начинает теряться»[462].
Наблюдения В. Волги, кстати сказать, подтверждают и точку зрения Инны Богословской, основанную на её опыте работы в парламенте. Здесь налицо выигрышная амбивалентность приема «разговор на одном языке». Говоря двусмысленности или потакая им, женщине легко сойти за «своего парня». А если не получится, то легче разыгрывать роль «соблазнительницы».
К периоду активного использования образа «секси» относятся эксперименты Тимошенко с перевоплощениями — от женственной и таинственной полуженщины-полудевушки с распущенными волосами и нежной улыбкой до байкера в кожаном черном плаще, на фоне «харлея» призывающего теневой капитал «выйти из тени». Однако очень скоро стало понятно, что чрезмерный акцент на сексизме и апелляция к мужской чувственности могут принести больше вреда, чем пользы. Роль мужской соблазнительницы, так подходящая для сплошь маскулинной бизнес-среды, оказалась не слишком уместной в политической деятельности. В парламенте и вообще в политических верхах это вполне эффективно продолжало бы работать и дальше. Но электорат, с помощью которого только и можно удержаться у власти, состоит не только из мужчин, но и из женщин, причем не абстрактных, а вполне реальных жён, невест, матерей, сестер и возлюбленных этих самых мужчин. Стремясь с помощью женских уловок заполучить в свои союзники мужскую часть избирателей, Юлия Тимошенко неизбежно рисковала потерять не менее значительную долю женского электората. Учитывая степень женского влияния в семье, нетрудно представить, скольких мужчин отговорили бы голосовать «за Юлю» ревнивые и ревнующие избирательницы.