«Наверное, существует такая естественная солидарность — женская солидарность. Я восхищаюсь ею как сильной, яркой личностью [эту фразу ни за что не захотели бы повторить представительницы нынешнего поколения робких, политкорректных аппаратчиц лагеря тори, мечтающих выйти на первые роли в партии. — Т. Г.]... Да, действительно, Маргарет Тэтчер для меня — образец».
Когда в 1996 году девушки из группы «The Spice Girls» в интервью тому же журналу «The Spectator» назвали себя «тэтчеристками», все понимали, что это — шутка. Но когда устрашающе строгая Тимошенко впервые заявила о том, что Тэтчер — её ролевая модель, эти слова следовало воспринять со всей серьезностью.
Между этими двумя женщинами и вправду довольно много общего. Как и в случае с Тэтчер, люди либо ненавидят Тимошенко, либо обожают её — равнодушных нет. Для многочисленных очернителей на Украине и в России она всего лишь популист, сколотивший капитал на управлении «Едиными энергетическими системами Украины» в середине 90-х. Над этими обвинениями Тимошенко посмеялась, но провела другие параллели между собой и леди Тэтчер:
«Я убеждена, что любая сильная личность в политике вызывает как позитивные, так и негативные эмоции. Чем сильнее личность, тем радикальнее эти эмоции»[476].
Такая презентация в британских СМИ более чем лестна для Тимошенко, но, как кажется, предметом её настоящей профессиональной зависти является беспрецедентное для женщины премьерское долголетие Тэтчер.
Компонент неженской жесткости в делах управления вначале корпорацией, затем партией, а позже и правительством всегда присутствовал в характере нашей героини. Однако во времена премьерства, особенно последнего, пришедшегося на период тяжелого кризиса в стране, железная хватка в манере Маргарет Тэтчер стала особенно явственно проявляться в стиле политического руководства Тимошенко. Стили поведения Тэтчер и Тимошенко объединяет многое: постоянное, безостановочное движение наверх, невзирая ни на какие препятствия; трудоголизм, переходящий в безжалостность к себе; упорные атаки на противников до тех пор, пока враги не окажутся поверженными; готовность к действию, не боясь поражения; способность взять на себя всю полноту власти и ответственности; и, наконец, жесткость в проведении собственной политики. Создается впечатление, что украинская последовательница британской «железной леди» не раз внимательно изучала труд Тэтчер «Искусство управления государством».
Правда, «тэтчеризм» в исполнении Тимошенко приобрел такие черты, что её следовало бы назвать некой пародией на британского премьера, но отнюдь не новым её изданием. Одно из главных различий кроется в принципиально разных подходах к социальной политике. Маргарет Тэтчер не боялась ограничивать социальные привилегии и во имя реформ проявляла удивительную не только для женщины, но даже и для мужчины бесчувственность к нуждам социально незащищенных слоев. За это она получила еще одно нелицеприятное прозвище — «кровавая женщина». Для Тимошенко, напротив, социально ориентированная риторика, отражающая политику заигрывания с массами, была и остается краеугольным камнем в фундаменте политического успеха. Вообще этих женщин трудно сравнивать. И дело не в отсутствии внешнего сходства, а в том, что гламурная и одновременно фольклорная, играющая на противоречивых вкусах публики Тимошенко представляет собой иной, чем Тэтчер, политический типаж. Например, трудно, просто невозможно представить себе баронессу Тэтчер, выступающей перед своими однопартийцами-консерваторами в традиционном для англичанок наряде. Это для Тимошенко политика— театральные подмостки, а для Тэтчер— скорее шахматная доска. Тэтчер являет собой образец неброской изысканности и утонченной простоты акварели, а Тимошенко, сформировавшаяся в век высоких технологий, — это воплощение политического китча.