— А я хочу, — признался Алешка. Он помолчал и вдруг спросил: — Может, со мной не все в порядке?
— Не считая того, что ты у нас тормоз? — рассмеялся Яков.
Алешка не отвечал. Яков приподнялся на локте. Алешка сидел, закрыв лицо руками. У него тряслись плечи.
— Ты никак ревешь?
— Не реву.
— Ревешь. Я же вижу.
— Нет.
— Ну что ты как маленький? Я же пошутил. Никакой ты не тормоз.
Алешка свернулся плотным калачиком. Он плакал, хотя и беззвучно. Яков это видел по Алешкиной груди, судорожно хватавшей воздух. Яков не знал, как поправить дело. Сказать еще что-нибудь обидное? Иногда помогает. Например, назвать его тупой девчонкой. Или плаксой. Но, подумав, Яков решил не шутить. Алешкино поведение уже не казалось ему смешным. Наоборот, где-то он даже испугался, потому что таким Алешку видел впервые. Ну, пошутил. Глупо пошутил. Неужели Алешка не догадался, что это шутка?
— Пошли вниз. Покачаемся на твоей веревке, — предложил Яков и локтем двинул Алешке по ребрам.
Алешка тоже двинул его локтем, причем сердито. Потом вскочил на ноги. Его красное лицо было залито слезами.
— Да что вообще с тобой такое? — не выдержал Яков.
— Ну почему они выбрали этого дебила Петьку, а не меня?
— Меня они тоже не выбрали, — напомнил Яков.
— Но у меня-то все в порядке! — закричал Алешка и бросился вон с палубы.
Яков замер. Он смотрел на культю левой руки, затем сказал вслух:
— У меня тоже все в порядке.
— Мой конь угрожает твоему слону на третьей клетке, — сказал судовой механик Кубичев.
— Вы всегда так ходите. Могли бы и тактику сменить.
— Я доверяю испытанной тактике. До сих пор мы с ней тебя обыгрывали. Давай, парень, ходи. Нельзя весь день думать над одним ходом.
Яков повернул шахматную доску и поглядел на нее сначала под одним углом, затем под другим. Представил, что черные пешки — это его армия. Хорошо экипированная, построенная в ожидании приказов.
— За каким чертом ты доску двигаешь? — удивился Кубичев.
— Да вот смотрю… У королевы борода. Вы замечали?
— Тоже мне, нашел бороду, — проворчал механик. — Это называется жабо. Воротник такой. Ты ходить собираешься?
Яков поставил ферзя на место и потянулся к коню. Поставил, снова поднял. Переместил и опять взял фигуру в руку. Вокруг грохотали адские дизеля.
Кубичев больше не следил за ним. Механик листал журнал, разглядывая вереницу улыбающихся женских лиц. Сто самых красивых женщин Америки. Он то и дело хмыкал и бормотал:
— И это у вас называется красота?
Или:
— Да я б своему псу не дал такую трахнуть.
Яков снова взялся за ферзя и сшиб им слона Кубичева, стоявшего на четвертой клетке.