Оба в каком-то недоумении смотрели друг на друга.
И вдруг мальчишка задрал голову. На корабле запустили двигатели.
Эбби напряглась, слушая лязг якорной цепи, скрипы и стоны гидравлических механизмов. Вскоре судно качнуло. Корабль отошел от пирса и явно заторопился покинуть акваторию порта.
«Даже если я неведомым образом развяжу себе руки и выберусь из этой железной комнаты, бежать мне некуда».
В отчаянии она смотрела на своего маленького товарища по несчастью.
Мальчишка забыл о шуме двигателей. Он смотрел на связанные запястья Эбби. Потом он немного передвинулся, продолжая разглядывать веревки. Только сейчас Эбби заметила, что у мальчишки нет левой кисти. Чуть ниже локтя его левая рука оканчивалась культей. До сих пор он прижимал ее к телу, скрывая увечье. Теперь, казалось, вспомнил и внимательно рассматривал.
Мальчишка поднял глаза на Эбби и что-то сказал.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Мальчишка повторил с явным недовольством в голосе. Эбби удивилась себе: почему она не понимает? Что у нее с мозгами?
Она лишь покачала головой.
Их отчаяние было обоюдным. Затем мальчишка вскинул голову. Должно быть, он нашел решение. Подойдя к Эбби со спины, он одной рукой попытался освободить ее от пут. Не получилось. Веревка была завязана крепкими морскими узлами. Тогда мальчишка встал на колени и взялся за веревку зубами. Эбби чувствовала его жаркое дыхание. Иногда зубы задевали ее кожу. Корабль уходил от берега, под потолком железной комнаты качалась лампочка, а мальчишка, как настойчивый мышонок, грыз веревочные кольца на руках Эбби.
— Извините, но время посещения уже закончилось, — запротестовала медсестра. — Слышите? Туда нельзя. Остановитесь!
Кацка и Вивьен, игнорируя запрет, направились прямо в палату № 621. Эбби там не было. У окна стоял явно растерянный доктор Колин Уэттиг.
— Где Эбби? — спросил Кацка.
— Доктор Ди Маттео исчезла.
— Вы же говорили, что она у вас под наблюдением. Уверяли, что с ней ничего не может случиться.
— Она и была под наблюдением. Никому не разрешалось к ней заходить без моего непосредственного разрешения.
— Тогда где она?
— Этот вопрос вам следует задать доктору Ди Маттео.
Спокойный тон Уэттига — вот что по-настоящему взбесило Кацку. И еще — бесстрастное, лишенное каких-либо эмоций выражение глаз. Этот человек привык командовать и скрывать все, о чем не полагалось знать посторонним. Глядя в непроницаемое лицо Уэттига, Кацка вдруг узнал себя и был по-настоящему ошеломлен.
— Доктор Уэттиг, вы отвечали за нее. Что ваши люди сделали с нею?
— Мне не нравятся ваши предположения.