Клара и Питер Морроу включили телевизор и видеомагнитофон, а Бовуар засунул кассету в кассетоприемник.
Он не ждал от этого ничего хорошего. Два часа какого-то тягомотного английского кино, где все будут только говорить, говорить, говорить. Никаких взрывов. Никакого секса. Он подумал, что предпочел бы снова заболеть гриппом, чем смотреть «Лев зимой». Агент Лемье рядом с ним на диване был в восторге.
Детишки.
Эмили Лонгпре высадила Гамаша, как он и просил, у старого дома Хадли.
– Вас подождать?
– Нет, мадам, mais vous êtes très gentille[84]. Прогулка пойдет мне только на пользу.
– Вечер холодный, старший инспектор. А будет еще холоднее. – Она показала на щиток приборов, где были часы и термометр.
Температура упала уже до минус пятнадцати по Цельсию, а солнце только-только село. Была половина пятого.
– Я никогда не любила этот дом, – сказала Эм, глядя на башни и темные окна.
Впереди светилась деревня Три Сосны, привлекала теплом и сиянием, обещанием хорошей компании и аперитива у веселого огонька. Гамаш распахнул дверь машины, которая протестующе заскрипела промерзшими петлями. Он проводил взглядом машину Эмили, исчезнувшую за невысоким гребнем холма в деревне, и повернулся к дому. В гостиной горел свет, а когда он позвонил, свет зажегся и в холле.
– Входите, входите. – Ришар Лион практически затащил его в дом и захлопнул дверь. – Ужасный вечер. Входите, старший инспектор.
«Да бога ради, не надо этого дружелюбия. Неужели нельзя говорить нормально? Постарайся быть кем-нибудь, кто тебя восхищает. Например, президентом Рузвельтом. Или капитаном Жаном-Люком Пикаром»[85].
– Чем могу быть вам полезен?
Теперь Лиону нравился звук собственного голоса. Спокойный, размеренный, сдержанный. Только бы не лажануться.
– Мне нужно задать вам несколько вопросов, но сначала скажите, как себя чувствует ваша дочь.
– Кри?
Интересно, почему каждый раз, когда Гамаш задает вопрос о Кри, Лион недоумевает, чуть ли не удивляется, обнаружив, что у него есть дочь или что кого-то она интересует?
– Я думаю, она в порядке. Позавтракала чем-то. Обогреватель я включил, так что ей не холодно.
– Она разговаривает?
– Нет. Но она никогда особо не разговаривает.
Гамашу хотелось встряхнуть этого сонного человека, который жил словно окутанный ватой, в изолированном, беззвучном мире. Не дожидаясь приглашения, старший инспектор прошел в гостиную и сел напротив Кри. Девочка была одета по-другому – в белые шорты, обтягивающие ее толстые ноги, и в розовую майку без рукавов. Волосы были заплетены в косички, взгляд оставался отсутствующим.