Гамаш слабо махнул рукой, словно отметая его предположение. Это было не очень убедительно.
– Так в чем дело? – Бовуар подался вперед. – Скажите мне.
Но Гамаш хранил молчание. Бовуар знал, что подобное молчание у его шефа могло быть связано только с одним.
– Бог мой, неужели все еще тянется дело Арно? Это невероятно!
Он почувствовал, как в нем нарастает гнев и к горлу подступает тошнота. Такие ощущения одолевали его всякий раз, когда он думал о Пьере Арно и о том, что тот сделал. Сделал другим людям. Квебекской полиции. Гамашу. Но все это наверняка осталось в прошлом. И не может иметь никакого отношения к Николь. Или может?
– Скажите мне, – потребовал Бовуар. – Ну же! – почти прокричал он. Поймав себя на этом, оглянулся, не слышал ли его кто, и понизил голос до настойчивого рыка: – Вы не можете скрывать это от меня. Не можете брать все на себя. Вы сделали это в первый раз – и Арно чуть вас не убил. Что может связывать Николь и Арно?
– Оставь это, Жан Ги. – Гамаш похлопал Бовуара по руке. – Никакой связи здесь нет. Просто я отношусь к ней с настороженностью, только и всего. Николь, безусловно, ведет себя достойнее, чем в прошлый раз. Может быть, я слишком строг к ней.
Бовуар смотрел на него несколько мгновений.
– Ерунда. Не морочьте мне голову. Что вы думаете на самом деле?
– Это всего лишь ощущение.
Гамаш иронически улыбнулся, ожидая, когда Бовуар закатит глаза.
– Ваши ощущения не всегда вас обманывают.
– Иногда случается, что и не обманывают, да? Нет, Жан Ги, ничего серьезного.
Гамаш пригубил вино, спрашивая себя, не стал ли он циником, когда решил, что люди не могут меняться и не меняются. У него было достаточно свидетельств того, что агент Иветт Николь избавилась от своей самоуверенности, оставив в прошлом этот огромный обрубок себя. Со дня своего возвращения она постоянно доказывала, что способна подчиняться приказам, способна выслушивать советы и критику. Она много работала и проявила себя человеком инициативным, она проделала хорошую работу по Кри. И даже за свой счет остановилась в гостинице.
Воистину это была новая Николь.
Так почему же он не доверял ей?
Гамаш откинулся на спинку стула и дал знак Оливье, потом обратился к Бовуару:
– Прими мои извинения. Я не должен был отменять твою команду. Позволь предложить тебе коньяк?
Бовуар почувствовал, что это взятка, но принял ее. Оливье принес янтарный напиток в пузатых бокалах, и они принялись обсуждать дело – говорили обо всем, но думали только об одном. Об агенте Иветт Николь.