Все чуть подались вперед.
– Предыдущая волна мальчиков прошла примерно минуту назад, и всех их скосили пули. Они слышали крики и видели корчащиеся части тела, заброшенные взрывами назад в окопы. И вот наступила их очередь – моего отца и его друзей. Они ждали приказа. Он знал, что сейчас умрет. Что ему осталось жить считаные минуты. Он знал, что может сказать одно, последнее. И знаете, что кричали эти мальчики, когда выпрыгивали из окопов?
Земля перестала вращаться, все замерло.
– Они перекрестились и выкрикнули: «В жопу папу римского!»
Кружок подался назад, словно оскорбленный этими словами, этой сценой. Кей посмотрела на Клару своими вопрошающими, влажными голубыми глазами:
– Почему?
Клара не могла понять, с чего Кей взяла, будто ей это известно. Она не знала. И ей хватило ума промолчать. Кей уронила голову, словно этот груз стал для нее непосильным. По ее тонкой шее к затылку пролегла глубокая ложбинка.
– Пора, дорогая. Ты, наверно, устала.
Эм прикоснулась тонкими пальцами к руке Кей, Матушка Беа подошла с другой стороны, и три старушки медленно двинулись из магазина. Домой, в Три Сосны.
– И нам тоже пора. Подвезти? – спросила Мирна у Рут.
– Нет, я останусь тут до самого горького конца. Вы, крысы, не переживайте. Можете бросить меня здесь.
– Святая Рут среди язычников, – сказал Габри.
– Богоматерь вечной поэзии, – добавил Оливье, – мы останемся с тобой.
– Жила как-то женщина по имени Рут… – начал Габри.
– И был у нее не язык, а кнут, – подхватил Оливье.
– Ладно, идем. – Мирна потащила Клару, но Кларе было интересно, какую еще рифму они придумают к «Рут».
«Хомут»? «Плут»? Быть поэтом труднее, чем кажется на первый взгляд.
– Мне нужно сделать еще одну вещь перед уходом, – сказала Клара. – Это всего минутка.
– Я пригоню машину и буду ждать тебя у дверей.
Мирна поспешила на улицу. Клара нашла в «Ожильви» маленький ресторанчик и купила там итальянский сэндвич и рождественское печенье. А к этому большой кофе. После чего направилась к эскалатору.
Ей не давал покоя бездомный человек, через которого она перешагнула у витрины. У нее было подсознательное и тайное убеждение, что если бы Господь когда-нибудь и спустился на землю, то в обличье нищего. Что, если это был Он? Или Она? Без разницы. Если это и в самом деле был Бог, то Клара на сей счет имела глубокое, почти духовное ощущение, что ее обманули. Ступив на эскалатор, поднимающийся на главный этаж, Клара увидела знакомую фигуру, направляющуюся вниз. Си-Си де Пуатье. И Си-Си ее тоже увидела – Клара была уверена.
Си-Си де Пуатье ухватилась за прорезиненные перила эскалатора и уставилась на женщину, вошедшую на соседний эскалатор внизу. Клара Морроу. Эта самодовольная, улыбающаяся, ханжеская деревенская бабенка. Эту женщину всегда окружали друзья, всегда при ней был ее красавец-муж, а она демонстрировала его так, словно тот факт, что она заарканила одного из монреальских Морроу, не был ошибкой природы. По мере приближения Клары, у которой был провинциально счастливый вид, Си-Си чувствовала, как в ней нарастает злость.