Лансу удалось превратить неловкий шаг в дополнение изысканного поклона.
На него смотрели два глубоких аквамарина.
Бездонные, как море между Браккарскими островами. Чистые и светлые, как родники в горах Карроса. Сверкающие, как блики восходящего солнца на глади бухты Аркайла.
Долгие мгновения менестрель видел только эти глаза, не отпускавшие его во время выступления, и лишь потом заметил высокие темные брови, скулы, будто очерченные резцом умелого скульптора, полные губы, локоны того оттенка и блеска, который имеют спелые плоды каштана, выскочившие из зеленой колючей кожуры.
Осторожно, как берут бабочку, опасаясь стереть пыльцу с прозрачных крыльев, он взял в ладонь тонкие пальцы.
Хотелось что-нибудь сказать, но впервые за много лет слова застряли у Ланса альт Грегора в горле. Как у шестнадцатилетнего юнца, повстречавшего первую в своей жизни любовь. Он мог лишь улыбаться, стараясь хотя бы не выглядеть глупо, и заученными движениями переставлял ноги.
Раз. Два. Три. Поворот.
Девушка скользила по мраморным плитам легко, будто не касаясь их. Так водомерка мчит взад-вперед по глади пруда и не проваливается. Ее лицо не покидало настороженно-испуганное выражение, и только в начале второй фигуры танца почти незаметная улыбка тронула губы в ответ на предупредительный и исполненный почтения взгляд менестреля.
Раз. Два. Три. Поклон.
Смена партнеров?
В этот миг Ланс осознал, что даже не спросил у обладательницы аквамариновых глаз имя, из какого она Дома…
Плавным, но неуловимо-быстрым движением он шагнул в сторону, оказавшись на месте долговязого юнца в смешном, коротком, будто с обрезанными полами пелисе и высоких сапогах с золочеными пряжками. Обиженный сдавленно крякнул, но Лансу было наплевать – ведь перед ним снова плыли очи цвета морской волны в летнее утро, а в его ладони дрожали нежные пальчики.
Раз. Два…
Каштановый локон не коснулся щеки альт Грегора, тонкий, едва уловимый аромат аркайлского ландыша ворвался в ноздри, опьяняя сильнее золота, сильнее власти, даже сильнее музыки.
– Кто вы, прекрасное дитя? – успел шепнуть он в розовое от смущения ушко.
Три. Поворот.
– Реналла из Дома Желтой Луны…
– Вам кто-нибудь говорил, сколь вы восхитительны?
Девушка потупилась и залилась румянцем.
Раз. Два. Три…
Сильная рука, вцепившаяся в плечо Ланса, развернула его, протащив по мраморному полу несколько шагов.
– Каналья!
Тяжелая ладонь наотмашь хлестнула по левой щеке. И тут же по правой, тыльной стороной. Острой болью вспыхнула рассеченная перстнем губа, перед глазами поплыл багровый туман, сквозь который проступила вытянутая физиономия с редкой юношеской бородкой и сведенными к переносице бровями. Надо лбом, главным украшением которого служил багровый прыщ с белой головкой, топорщились напоминающие солому волосы.