Вдвоем они с трудом забираются в "Носорога". Тиль прислоняется к стене. Ему тяжело дышать.
— Что мне делать? — спрашивает Роуд.
— Оставайся здесь. Если за нами погоня, то в танке нас могут и не заменить, а на открытой местности мы обречены.
Тиль стонет под маской.
— И будем надеяться, что я оправлюсь быстро. Скоро новая вспышка.
Роуд хмурится.
— Практические задачи?
Тиль ухмыляется, почувствовав сарказм.
— Расскажи мне о Калте, солдат. Напомни, ради чего мы сражались с предателями.
Роуд пожимает плечами и опускает глаза.
— Мне почти нечего рассказывать. Я был фермером, работал в долине Волларда, собирал зерно и свозил в хранилища. — Роуд рассеянно теребит застежки своего защитного костюма. — Я убил своего начальника, когда тот начал приставать к моей жене. Застрелил его прямо в сердце. Он умер мгновенно.
Тиль откидывает голову назад, прислоняясь затылком к металлу внутренней обшивки машины и вновь стонет.
— И тебя обвинили в убийстве.
Роуд кивает.
— Я не мог доказать, что он приставал к ней. Я был простым сборщиком, а он моим руководителем.
Роуд говорит с такой горечью, что Тиль сочувствует солдату.
— Когда меня арестовали, жена с маленькой дочкой остались одни. Они пропали без вести еще до начала войны. Наверное, так даже лучше. А я думал, что закончу жизнь в тюрьме, но меня отправили на войну. В штрафной батальон, — Роуд указывает на шлем Тиля, — можно сказать, как и вас.
Тиль заставляет себя улыбнуться через боль. Повисает молчание, которое Роуд не сразу решается прервать.
— Нам ведь не выбраться живыми из этого танка, да, сэр?
— Возможно, нам удастся завести его. Такие машины иногда способны самостоятельно устранять повреждения.
Роуд удивленно смотрит вокруг.
— Такое возможно?
Тиль не отвечает. Его разум и тело заняты восстановлением сил. Организм Ультрадесантников излечивается от повреждений быстрее, чем у других легионеров. Это одна из причин, по которой их так непросто убить. К тому же, за последнее время у Ультрадесанта было предостаточно поводов практиковаться в заживлении ран.
Сквозь открытый люк танка Роуд замечает движение и подскакивает. Он должен был следить за дорогой, но уснул. Без хронометра сложно определить, сколько времени Тиль провел в забытье. За это время горизонт объяло багряное зарево. Пекло неминуемо надвигается, воздух раскаляется все сильнее — и то и другое крайне нехорошо. Роуд осторожно пододвигается к люку, чтобы рассмотреть, что происходит снаружи.
Отряд преследователей уже обнаружил их с Тилем, или, по крайней мере, подозревает, что они могут скрываться в танке. Сквозь руины к "Носорогу" приближаются четверо культистов и легионер в уродливом однорогом шлеме. На груди у него бряцают железные цепи. Радиация превратила его обнаженные руки в исписанные клинописью обгорелые куски мяса. В одной руке у него зазубренный ритуальный нож, в другой короткоствольный болтер со штык-ножом. Через считанные минуты они спустятся в кратер, на дне которого стоит поврежденный "Носорог". Роуд поспешно тянется к руке Тиля, но Ультрадесантник внезапно перехватывает его запястье. Едва не вскрикнув от неожиданности, Роуд указывает на открытый люк.