Я опускаюсь рядом с Чашкой на колени. Глаза у нее широко открыты от боли. Она тянется ко мне. Ее ладони, алые от крови, в паутине снегопада становятся темно-малинового цвета. Ей нечем дышать.
– Чашка, – шепотом говорю я. – Чашка, что ты здесь делаешь? Где Зомби?
Сканирую окрестность, но не вижу его и не слышу, и никого другого тоже. У Чашки на губах пузырится кровь. Она задыхается. Я осторожно поворачиваю ее лицо к земле, чтобы она могла очистить рот.
Чашка, наверное, слышала, как я выругалась. Так она меня и нашла, по моему голосу.
Чашка кричит. Ее крик разрывает тишину, рикошетом отскакивает от деревьев. Это недопустимо. Я зажимаю ладонью окровавленные губы Чашки и говорю, чтобы она замолчала. Неизвестно, кто застрелил мальчишку, которого я нашла, но убийца, кем бы он ни был, не мог уйти далеко. Если звук моего выстрела не привел его обратно, чтобы разведать, в чем тут дело, то на крик Чашки он может вернуться.
– Черт, заткнись ты. Тихо. Что ты здесь делаешь? Зачем подкрадывалась ко мне, маленькая засранка? Дура. Какая же ты дура, дура, дура.
Чашка яростно царапает меня по рукам. Ее тоненькие пальчики ищут мое лицо. Мои щеки окрашиваются в багровый цвет. Свободной рукой расстегиваю ее куртку. Надо зажать рану, иначе девчонка истечет кровью.
Я хватаю ее за воротник рубашки и резко дергаю вниз. Теперь мне видно ее тело. Комкаю ткань и прижимаю к ране под грудной клеткой. Чашка дергается от моих прикосновений и давится от плача.
– Чему я тебя учила, солдат? – шепотом спрашиваю я. – Какой первый приоритет?
Влажные губы скользят по моей ладони. Слов не слышно.
– Никаких плохих мыслей, – говорю я. – Никаких плохих мыслей. Никаких плохих мыслей. Потому что плохие мысли делают нас слабыми. Они делают нас слабыми. Слабыми. Слабыми. А мы не можем стать слабыми. Не можем. Что будет, если мы станем слабыми?
Лес заполонили зловещие тени. Откуда-то из чащи доносится треск. Промерзшая земля хрустнула под ботинком? Или сломалась обледеневшая ветка? Нас может окружать сотня врагов. Или вокруг нет ни одного.
Я лихорадочно перебираю в уме варианты действий. Их не так-то много. И все – отстой.
Первый: мы не двигаемся с места. Вопрос: ради чего? Отделение мертвого рекрута пропало без вести. Тот, кто его убил, тоже исчез. У Чашки нет шансов выжить без медицинской помощи. У нее остались даже не часы, а минуты.
Вариант второй: мы бежим. Вопрос: куда? В отель? Чашка истечет кровью до того, как мы туда доберемся. В пещеры? Идти через Эрбану рискованно, следовательно, придется приплюсовать еще несколько миль и часов пути по открытой местности. И это закончится тем, что мы придем к месту, которое так же небезопасно.