Бритва комкает обертку от жевательной резинки и убирает ее в карман. Он замечает, что я это замечаю.
– Никогда не обращал внимания, сколько вокруг мусора, пока не осталось никого из тех, кто его убирал, – объясняет он. – Я в ответе за Землю.
И тут Боб кричит:
– Шестьдесят секунд!
Я дергаю Бритву за куртку: сейчас.
Он смотрит на меня снизу вверх и медленно, очень настойчиво спрашивает:
– Где твой долбаный парашют?
Я легко, одной рукой выдергиваю Бритву из кресла и ставлю его на ноги. Он даже вскрикивает от неожиданности и пошатываясь идет назад. Я шагаю следом и, присев на корточки напротив Чашки, отстегиваю ее от кресла.
– Сорок секунд!
– Как мы тебя найдем? – кричит Бритва, хотя стоит рядом.
– Иди на огонь.
– На какой?
– Тридцать секунд!
Я открываю дверь. Порыв ветра срывает капюшон с Бритвы. Я подхватываю Чашку и передаю ее парню:
– Не дай ей умереть.
Бритва кивает.
– Обещай.
Снова кивает:
– Обещаю.
Он наклоняется ко мне и целует в губы.
– Больше никогда так не делай, – говорю я ему.
– Почему? Потому, что тебе понравилось, или потому, что нет?
– И то и другое.
Бритва перекладывает Чашку на плечо, хватается за предохранительный трос и отступает, пока не оказывается на порожке. Силуэт парня с девочкой на плече. Они стоят на фоне черного неба, а под ними пять тысяч футов непроглядной темноты. «Я в ответе за Землю».
Бритва отпускает трос. Он не падает. Кажется, что его всасывает в себя ревущая пустота.
Возвращаюсь в кабину и обнаруживаю, что дверь со стороны пилота открыта, кресло пустое, Боба на борту нет.
А я еще удивилась, что закончился обратный отсчет. Теперь ясно: Боб пересмотрел свой взгляд на сложившуюся ситуацию.
Мы наверняка уже в зоне досягаемости, а это значит, что летчики не намерены нас сбивать. Они засекли место высадки Бритвы и останутся с вертолетом, пока я не прыгну, или пока вертолет не разобьется, или пока не кончится горючее и мне не придется все-таки прыгнуть. К этому моменту Вош уже догадался, почему имплантат Джамбо в небе, а его хозяин в лазарете с жуткой головной болью.
Вытаскиваю кончиком языка гранулу из-за щеки и языком же перекладываю на ладонь.
«Ты хочешь жить?»
«Да, и ты тоже этого хочешь, – говорю я Вошу. – Не знаю почему и надеюсь, никогда не узнаю».
Щелчком сбиваю гранулу с ладони. Мой настрой активирует хаб, тот просчитывает вероятность смертельного исхода – она зашкаливает – и вырубает все системы, кроме костно-мышечной. Двенадцатая система получает тот же приказ, что и Бритва: «Не дай ей умереть». Жизнь этой системы, как и жизнь паразитов, зависит от продолжительности моей жизни.