– Ну, ты нагородила! Похоже, и впрямь крепко приложилась головой. – Бритва хмурится. – Кому ты дала обещание?
– Наивному, бестолковому, мыслящему стереотипами парню, который был спортсменом в колледже и который считает, будто это он – дар Божий этому миру, а не мир – дар Бога для него.
– А-а… Тогда ладно. – Несколько шагов Бритва делает молча, потом спрашивает: – И долго этот мистер Наивный Туповатый Мыслящий Стереотипами Спортсмен был твоим парнем?
Я останавливаюсь. Беру его лицо в ладони и целую в губы. Глаза у него становятся круглыми, в них мелькает что-то очень похожее на страх.
– Это за что?
Я снова его целую. Наши тела прижимаются друг к другу. Его холодное лицо в моих холодных ладонях. Я чувствую запах жевательной резинки в его дыхании. «Я в ответе за Землю». Мы как два столба на волнах ослепительно-белого моря. Бесконечное море. Нет пределов, нет границ.
Он поднял меня из могилы. Вернул из мертвых. Он рисковал жизнью, чтобы я могла вновь обрести свою. Легче было отойти в сторону. Легче было дать мне уйти. Легче поверить в красивую ложь, чем в жуткую правду. После смерти отца я построила крепость, которая могла простоять тысячу лет. Мощная цитадель, разрушенная одним поцелуем.
– Теперь мы квиты, – шепчу я.
– Не совсем, – хрипло говорит он. – Я тебя поцеловал только один раз.
Комплекс, к которому мы подошли, стоял в снегах, как левиафан, всплывший из морских глубин. Бункеры, конвейеры, накопители и офисные здания. Огромный склад в два раза больше, чем самолетный ангар. Все окружено забором из ржавой рабицы. Это показалось мне жутко символичным и точным – все закончится на цементном заводе. Цемент – неизбывная подпись человека, наша основная краска на холсте мира. Где бы мы ни появлялись, земля постепенно исчезала под слоем бетона.
Бритва отодвигает секцию прогнившего забора, чтобы я могла пройти на территорию. Щеки и нос у него покраснели от холода. Нежные задумчивые глаза бегают по сторонам. Возможно, он, как и я, чувствует себя выставленным напоказ и прибитым к земле в окружении этих бункеров под ярким безоблачным небом.
Возможно, но я в этом сомневаюсь.
– Дай винтовку, – говорю я.
– Чего? – Он крепче прижимает винтовку к груди, указательный палец нервно подрагивает на спусковом крючке.
– Я лучше стреляю.
– Рингер, я все проверил. Никого нет, здесь абсолютно…
– Безопасно, – заканчиваю я за него. – Верно. – И протягиваю руку.
– Перестань, она там, вон на том складе…
Я не двигаюсь с места. Бритва закатывает глаза, запрокидывает голову и смотрит в небо. Потом снова смотрит на меня: