Я думала, что Рингер сможет ему помочь. Бен к ней прислушивался, мне казалось, что он ее немного побаивался, я бы даже сказала, благоговел перед ней.
Бен рассмеялся глухим, утробным смехом:
– Я сейчас вроде как дал маху. Сломался. Я сдрейфил, Салливан. – Он посмотрел мне в глаза. – А Эван физически не в состоянии это сделать.
– Чего он не в состоянии сделать?
– Вытащить эту треклятую штуковину. Из всех нас у одной тебя есть половина шанса.
– Ты не…
– Я не смог.
Он снова рассмеялся. Его голова появилась на поверхности, и он сделал глубокий, дарующий жизнь вдох:
– Я не смог.
В номере, где она лежала, было холоднее, чем в камерном холодильнике. Когда я вошла, Эван уже отыскал в себе силы приподняться и сесть. Подушка валялась на полу, там, куда ее бросил Бен. Я подобрала ее и устроилась в ногах у Эвана. Наше дыхание замерзало в воздухе, лишь стук наших сердец нарушал плотную, густую тишину.
Я прервала молчание:
– Зачем?
– Чтобы расколоть на части то, что еще осталось. Порвать последние, нерушимые узы, – ответил он.
Я прижала подушку к груди и раскачивалась взад-вперед.
«Холодно. Как же холодно».
– Никому нельзя доверять, – сказала я. – Даже ребенку. Кто ты, Эван Уокер? Или что ты?
Холод пробирал до мозга костей. Эван не смотрел на меня.
– Я тебе говорил.
Я кивнула:
– Да, говорил. Мистер Большая Белая Акула. А я вот еще не хищник. Мы не станем ее убивать, Эван. Я собираюсь вытащить это, и ты мне поможешь.
Он не стал спорить – знал, что бесполезно.
Бен, прежде чем уйти к ребятам, которые укрылись в закусочной напротив парковки, помог мне собрать все необходимое. Махровая салфетка. Полотенца. Баллончик с освежителем воздуха. Полевая аптечка Дамбо. Мы попрощались у дверей на лестницу. Я сказала ему, чтобы смотрел под ноги, – в одном месте по ступенькам были размазаны скользкие крысиные кишки.
– Я там сорвался. – Бен опустил голову и, как пойманный на лжи мальчик, водил носком ботинка по ковролину. – Это было не очень круто.
– Я сохраню твой секрет.
Бен улыбнулся:
– Салливан… Кэсси… На случай, если ты… Я хочу сказать тебе…
Я ждала. Мне не хотелось его подталкивать.
– Они допустили одну самую главную ошибку, – наконец выдал он. – Тупые уроды, первым делом им надо было убить тебя.
– Бенджамин Томас Пэриш, – сказала я, – это самый милый и самый необычный комплимент из всех, что мне приходилось слышать.
Я поцеловала его в щеку. Он поцеловал меня в губы.
– Знаешь, – прошептала я, – год назад я бы душу продала за этот поцелуй.
Бен тряхнул головой:
– Он того не стоит.
И на одну десятитысячную секунды все ушло: отчаяние, скорбь, злость, боль, голод. Прежний Бен Пэриш восстал из пепла. Вернулся взгляд, проникающий в самое сердце, блеснула эта его убийственная улыбка. А в следующий миг яркий образ потускнел, и передо мной снова возник новый Бен, тот, которого называли Зомби. И тогда я осознала то, чего не могла принять раньше: объект желаний всех девочек в школе умер, так же как умерла девочка, которая когда-то о нем мечтала.