- Вот ты, святой отец, вещал, что меня ждёт некое величание в Святой Софии. Так просвети, тогда и ответ мой услышите.
- Соглашусь с тобой, сын мой. Рано или поздно, но тайное становится явным. - И патриарх повернулся к императору. - Послушай, Божественный, что я скажу. Мы уже сказали, что признаем независимость болгарской церкви. Но, будучи родителями её христианства, и властью, данной тебе и мне Всевышним, мы можем возложить на болгарского царя императорскую корону. Но пусть Симеон помнит при этом одно: его возносят не как римского или византийского императора, а как императора родной ему Болгарии. И царь Симеон достоин этой чести. Церковь готова его короновать.
- Не будет ли ущерба от этого нашей империи? - спросила Зоя-августа. - Ведь мы же будем венчать его.
- Я думаю, что никакого ущерба не будет, - заметил Константин Багрянородный. - И сила наша прирастёт дружбой с его державой.
- Сказано от души, - согласился патриарх и обратился к царю Симеону: - Теперь ты слышал, сын мой, какое величание тебя ждёт? Так не пора ли за дело. Завтра утром исполним обряд Святой Софии. Всех жду с рассветом.
В душе Симеона в эти мгновения бушевало одно чувство - честолюбие. Всё прочее улетучилось. Он возрадовался, что в европейском мире прозвучит наряду с императорами Рима и Константинополя и его имя - императора великой Болгарии. Стоило воевать с Византией за это? Он оставался верен своему задиристому духу. Теперь же пришло время пойти на уступки, на мир. Но Симеон умел быть предельно осторожным.
- Предки мои были простые крестьяне. На царство первым встал мой дед. Он говорил мне: хочешь съесть яичко, наберись терпения, когда курочка снесёт. Потому говорю: пишите грамоту о мире. Я подпишу её, как только вознесут на мою голову императорскую корону.
- А красные сапоги тебе не нужны, государь? - спросил Лакапин.
- В жёлтых быть болгарскому императору, - ответил царь Симеон.
Время было уже позднее, наступила ночь. У всех за спиной был долгий и тяжёлый день с треволнениями. Первым встал патриарх.
- Пора и на покой, дети мои, - сказал он. - Завтра жду вас в храме Святой Софии до утренней трапезы.
Все согласились с патриархом, что надо идти спать. Лишь царевич Пётр осмелился пересесть со своего места рядом с будущей царицей, и они о чём-то говорили и порой смеялись. Но Лакапин извинился перед царевичем, взял внучку за руку и увёл её.
Перед утренней трапезой, когда собрались многие сановники, придворные, император донёс до них весть о том, что с Болгарией заключается мир и что он зовёт всех с собой в Святую Софию.