- Слушаю, государь, - сказал Зинон, застыв перед Александром.
- Вот что, Зинон. Ты всегда был предан императору. Послужи и на сей раз. Нам нужно немедленно вернуться в Константинополь, любой ценой войти в него и спасти Божественного. Если до полуночи не будем в Константинополе, Магнавр захватят заговорщики.
- Но Божественный отправил нас на рубеж Болгарии. Там наше место, - возразил Зинон.
- Верно. Но лично я не получал от Божественного такого повеления. Пришёл посыльный от великого доместика и передал якобы волю Льва Мудрого. Вот я и насторожился.
- В таком случае нам нельзя медлить, государь, - ответил Зинон.
- Ты рассуждаешь верно. Поднимай тагму в седло.
И вскоре гвардейцы покинули лес за Силиврией, и тагма на рысях помчалась в Константинополь.
Минувший день в столице прошёл так, как его задумал Лев Мудрый.
Несмотря на усиление боли в левой груди, он размышлял здраво и утром дал согласие отнести его, но не в Святую Софию, а в зал Августеон. Он велел торжественно облачить себя, при этом наказал Тавриону:
- Собери немедленно в Августеон всех сановников, позови сенаторов, вельмож. И дай мне носильщиков.
В опочивальне появились четверо сильных воинов. Они укрепили на ножках кресла ремни, посадили императора в кресло, вскинули ремни себе на шеи и понесли его в зал Августеон. События развивались быстро. И их течение никому, кроме императора Льва Мудрого, не было ведомо. Вскоре зал Августеон был полон. Принесли императора. За ним следом пришла Зоя-августа, держа за руку сына. Едва кресло поставили на возвышение, как сбоку от императора встал Таврион. Подняв руку, он возгласил:
- Божественный просит всех вас шествовать с ним в храм Святой Софии, чтобы почтить день памяти любимого нами апостола Иоанна Богослова.
Вперёд вышел премьер-министр Астерий и с поклоном сказал:
- Воля Божественного превыше всего. Мы следуем за ним.
Носильщики подняли кресло и понесли. За императором шла Зоя-августа с сыном, дальше потянулись все сановники и сенаторы. К храму Святой Софии Таврион вёл процессию ближним путём, через аллеи парка к западным воротам, за которыми неподалёку высился собор. В нём императора с приближенными ждал весь клир во главе с патриархом. Так было из года в год на день Иоанна Богослова. Но сегодня всё было по-другому. Больной император появился в храме с иной целью. Знали об этом пока лишь двое: Лев Мудрый и Таврион. Логофет верил и в храме поднял всех священнослужителей на то, чтобы они свершили обряд венчания семилетнего Константина Багрянородного на императорство. Патриарх Евфимий вначале засомневался, можно ли при здравствующем басилевсе венчать короной императора малолетнего сына. Он спросил Тавриона: