— Раз она умерла, то, значит, ее песни я услышать, без ритуала вуду, я точно не смогу! Давайте вы мне что-нибудь под запись расскажите, я вам заплачу! — медленно выдохнул Слава, с помощью тяжелого самоконтроля удерживая душевное равновесие, как самурай перед харакири.
— Дивно говоришь! Не слыхала о таком! Говорят немцы в войну, с помощью пара и лепестричества оживляли своих мертвяков, так чуть Питер не захватили! А рассказывать басни сейчас некому, внук ейный, аккумуляторщик Ленавтопарка, Иван, хоть и молод был, да знал почти все, книжки все читал, о самосознании народа рассуждал. Дорассуждался. Его, председателя нашего, да еще пятнадцать человек — всех в городе расстреляли. Еще прошлой весной.
Разговор плавно пошел на второй, очевидно штрафной круг. В сказку про оживших немцев Слава чуть было не поверил, но увидев кривую ухмылку на лице слепой сказительницы, понял, что его дурачат. Тот, кто поет народные руны, по карельской традиции вложив партнеру руку в руки, и куплет за куплетом, друг за другом — должен, кроме хорошей памяти, отличаться просто невообразимой находчивостью, смекалкой и быстротой ума.
«Может бабка чего-нибудь хочет?» — подумалось Славе. — «Почему она вокруг да около ходит?»
— На голодный желудок много не споешь, баснями сыт не будешь! — отчеканил внезапно догадавшийся визитер, сам потихоньку перешедший на местный иносказательный речитатив. — Вы скажите мне, где можно хлеба раздобыть, молока может, приду во второй раз, не с пустыми руками.
Викторов не сразу, но нашел верный путь. Бабушка сидела здесь оголодавшей, но гордость не позволяла ей ни принять деньги, ни выпрашивать еду. Так она медленно и угасала здесь, тихонько загибаясь с голоду. Через час, Викторов, оббегав указанные рунопевицей дома, уже позаботился о застолье. Бабуся, схватив корочку, еле нащупав ее костлявыми руками, принялась ее буквально жадно обсасывать. Славе стало не по себе. «Нахрена происходили все эти политические войны за светлое будущее, московские перевороты, и прочие восстания, если и в мое время, спустя десятки лет, вот точно также, безвестные бабушки умирают в своих развалюхах с голоду?! Какого черта?»
Свечерело, неожиданно для Славы, к избе стали подходить люди. Часть из них, особенно старшего поколения уже видел — так как заходил к соседям, покупая продукты, заодно рассказывая с какой целью, появился в их селе и для кого берет еду. К его удивлению, нисколько не стесняясь, они свободно заходили в дом к сказительнице, и рассаживались по лавкам. Открыто переговаривались через открытые окна с бабками и бабами, оккупировавших двор и проход к калитке. На столе, как по волшебству возникла бутыль с белесой жидкостью, на рушниках появились яблоки, сливы, груши и сладкий финский крыжовник.