— Так на исторический или археологический? — весьма живо поинтересовался планами на будущее подозрительный Волков. — Винегрет у вас в голове, товарищ рабочий.
— Николай Николаевич! — умиротворяюще воздел руки Никитин. — Ну что вы сразу набросились на товарища? Он же сказал — еще сам не решил, ведь так, Юрий Агафонович?
— Да можно просто Юра, товарищи! — хронодиверсант решил слово «товарищи» добавлять почти в каждое предложение. Так, по его мнению, делали все в кинофильмах тех времен.
— Григорий Александрович… — сразу не запомнившего с перепугу имена-отчества Викторова тут же поправили и он снова начал обращение.
— Извините, Георгий Александрович, а вы не могли бы взглянуть на записи, что сделал за вчерашний день, чтобы, как профессионал, оценить мои достижения?
И с этими словами Слава протянул Никитину, которого он определил несмотря на молодость старшим в этой компании, свою многострадальную тетрадь.
Ученый, которому весьма польстила такая простая, но очень действенная лесть, быстро пролистал похабные частушки и наткнулся на исписанную часть, полученную Викторовым вместе с тетрадью. Через несколько минут, он округлившимися глазами посмотрел на стоящего перед ним рабочего.
— Батюшки светы, Николай Николаевич, вы только взгляните, что нашел наш неофит!
Напарник ученого буквально впился глазами в текст. Минут десять они изучали те несколько страниц исписанные убористым почерком, на которые Слава даже не обратил внимания, просмотрев слабочитаемую бязь рукописной кириллицы по диагонали.
— Это «подорожник». Собранные свидетельства по маршруту. А потом краткие собственные записи того кто по этому пути проследовал и нашел то место! Мерячение или так называемый «Зов полярной звезды»! Это просто замечательно! На основании найденных записей можно организовать экспедицию. Юрий, ваша судьба сама дала однозначный ответ! Вам только на исторический! Такая уникальная находка бывает только раз в жизни. Положительно, я чувствую себя как доктор Ливси из «Острова сокровищ»!
Викторов на протяжении всей этой тирады недоуменно хлопал глазами. Какая такая «карта сокровищ»? Что могло быть записано в тетради, которую он выменял у древней бабки?
— Гриш, остынь, — тут же залил восхищенный огонь ученого его более прагматичный напарник, невольно напрашиваясь на сравнение с капитаном Смоллеттом из того же бессмертного произведения Стивенсона. — На основании этих записей? Да ну брось. Тебя же засмеют. Вспомни судьбу Барченко и охолонись. Он может сам все накарябал, а теперь пытается упрыгать с завода. Зря, кстати. Исторический «брони» не дает.