Подсчитайте, и увидите сами, что всего было триста одно яйцо.
На балу в Валенсии император, будучи в маске, сказал некоей даме:
— Как вам пришелся герцог, сеньора?
— Так же, как вам герцогиня, — отвечала та.
Некто Сория, будучи при смерти, послал за священником для свершения всех обрядов, подобающих христианину. Уходя, священник вспомнил, что забыл спросить умирающего, где тот хочет, чтобы его похоронили.
— Об этом не беспокойтесь, святой отец, — ответил тот. — Как только умру, хозяйка меня сама на улицу вышвырнет.
На базаре в Вальядолиде три торговки торговали яйцами; у одной их было пятьдесят, у второй — тридцать, у третьей — десять. Придя на базар, некий эконом купил яйца у первой, у второй и у третьей и увидел, что хотя все они были в одну цену, пятьдесят яиц обошлись ему во столько же, сколько тридцать. Спрашивается, как это может быть.
А вот как. Торговка, у которой было пятьдесят яиц, сказала эконому, что он должен ей по монете за каждые семь яиц и по три монеты за каждое яйцо из остатка; тот согласился и заплатил ей десять монет: семь раз по одной монете за сорок девять яиц, то есть семь монет, и три монеты за одно оставшееся, уплатив, таким образом, за пятьдесят яиц десять монет. Торговка, у которой было тридцать яиц, сказала, что согласна продать яйца на тех же условиях. Эконом согласился и заплатил ей четыре монеты за двадцать восемь яиц и шесть — за два оставшихся. Торговке же, у которой было десять яиц, он заплатил одну монету за семь яиц и девять — за три оставшихся. Вот как получается, что и пятьдесят, и тридцать, и десять яиц можно купить за одни деньги.
Дон Дьего де Асеведо взял в лакеи одного бывшего носильщика, человека грубоватого, но добродушного; и вот, когда они шли как-то по улице, им навстречу попался носильщик, тащивший на спине огромный тюк. Видя, что бедняга вот-вот уронит свою ношу, слуга дона Дьего со всех ног бросился ему помогать; дон Дьего проследовал дальше, а затем, вернувшись, стал выговаривать слуге за то, что тот из-за такого пустяка бросил своего хозяина, на что слуга ответил:
— Ах, ваша милость, поработай вы чуток носильщиком, сами бы не устояли: так ведь руки и чешутся помочь своему брату!
Некто Реса, скопец, состоявший на службе у принца, вышел как-то на прогулку в шляпе, к тулье которой были пришиты две большие, увесистые пуговицы. Увидев это, некий кабальеро сказал:
— Какие прекрасные пуговицы, сеньор Реса; может быть, если постараться, все еще станет на свои места.
Услышав это, некая сеньора, у которой Реса домогался места капеллана, сказала: