У входа в покои визиря Саббаха обыскали еще раз. Телохранители, облаченные в белые длинные рубахи, перехваченные у пояса кусками златотканой материи, так старательно обыскивали посетителя, что едва не сломали ему ребра. После чего довольно грубо втолкнули бека в личные покои аль-Афдаля.
Визирь сидел, скрестив ноги, на небольшом возвышении, застеленном коврами, и, опираясь правой рукой на подушку, задумчиво смотрел куда-то поверх головы Саббаха.
– Да продлятся вечно твои дни, сиятельный аль-Афдаль.
– Садись, бек, – небрежно кивнул визирь на край помоста. – Сейчас не время для церемоний.
Когда-то Саббах был одним из первых в окружении аль-Афдаля, но с тех изменилось слишком многое, чтобы рассчитывать на милость этого породистого стареющего мужчины.
– Давно я тебя не видел, Саббах, – задумчиво проговорил визирь, разглядывая гостя.
– Я не смел показаться тебе на глаза, сиятельный аль-Афдаль, после тяжких ошибок и поражений.
– Поражения бывают у всех, – холодно бросил визирь. – Ошибки тоже. Но это еще не повод, чтобы уклоняться от выполнения долга.
– Я не сидел без дела, сиятельный аль-Афдаль, а делал все возможное, чтобы звезда халифа засияла еще ярче.
– С чем пришел? – насмешливо покосился на гостя хозяин, давая понять, что приветствия закончились и пора переходить к разговору по существу.
Саббаху было, что предложить визирю, и он не замедлил с рассказом о событиях, случившихся в не столь уж отдаленном от Каира Ливане. Правитель Триполи, осажденного крестоносцами, Фахр аль-Мольк ибн Аммар отправился за поддержкой в Багдад, доверив управление городом двоюродному брату. Увы, почтенный аль-Асхирь не оправдал надежд своего родственника. Он тут же объявил себя эмиром и поднял мятеж. К сожалению, мятеж был подавлен мамелюками, сохранившими преданность малолетнему сыну аль-Молька.
– А почему к сожалению? – удивился визирь. – Такая преданность заслуживает похвалы.
– Мне удалось склонить почтенного аль-Асхиря на нашу сторону, и он уже готов был обратиться к халифу аль-Амиру с просьбой о помощи.
– Это меняет дело, – кивнул хозяин, – но не объясняет причины, по которой ты приехал в Каир.
– В Ливане остались мои преданные сторонники, и если ты, сиятельный аль-Афдаль, поможешь осажденному городу продовольствием, то Триполи припадет к ногам халифа аль-Амира раньше, чем багдадские сунниты откликнутся на призыв Ибн Аммара.
– А крестоносцы? – нахмурился визирь.
– Я полагал, что тебя уже известили о смерти едва ли не самого злобного врага ислама Раймунда Тулузского.
– Первый раз слышу, – неожиданно признался визирь, и в голосе его прозвучало неподдельное удивление.