– Наконец-то, – прохрипел он при виде Глеба. – Я тебя ждал, Лузарш. На тебя вся моя надежда.
Вермондуа попытался приподняться, но тело отказалось ему повиноваться, и он со стоном откинулся на спину. На миг Глебу показалось, что граф умер, но благородный Гуго еще не сказал последнего прости нашему миру.
– Я любил эту женщину больше, чем самого себя, Лузарш, и все-таки не смог ее защитить. Ни ее, ни ребенка. Ты был моим вассалом, Глеб, ты был моим другом. И ты должен сделать то, что оказалось мне не по силам. Мой сын должен вырасти христианином, я дал клятву Богу, но выполнить ее я поручаю тебе. Остальное ты узнаешь от Драгана де Муши. Это мое завещание, Лузарш. Последняя просьба умирающего друга. Найди их и спаси.
– Я сделаю все, что в моих силах, – неуверенно произнес Глеб.
– Нет, Лузарш, ты самый умный, хитрый и смелый из людей, которых я знаю. Мне нужно не обещание, мне нужна клятва. Не клянись Христом, поклянись Аделью, и этого будет достаточно.
– Ты слишком много от меня требуешь, Гуго.
– Знаю, – прохрипел граф. – Ни с кого другого я не стал бы брать такой клятвы, Лузарш, а с тебя возьму. Ибо ты – сможешь! Единственный из всех.
– Хорошо, – почти злобно произнес Глеб. – Клянусь Аделью, я вырву твоего сына из рук сельджуков.
– Спасибо, Лузарш, – выдохнул Вермондуа, но следующего вдоха, которого с напряжением ждали окружившие ложе шевалье, так и не последовало, граф дернулся всем телом и затих.
Графа Вермондуа, брата французского короля Филиппа, внука великого князя Ярослава погребли в Тарсе в храме Святого Фоки, построенного византийцами в годы рассвета своей империи. Благородный Гуго так и не дошел до Иерусалима, в который стремился попасть, зато он потерял на этом пути все, чем дорожил – любимую женщину и сына, рожденного ею. А перед смертью он возложил на плечи барона де Руси такую ношу, что у Глеба от тяжести прогнулись плечи.
– Ты поступил опрометчиво, барон, – вздохнул шевалье де Бове.
– Я не осуждения жду от тебя, а помощи, – буркнул недовольно Лузарш. – Твои исмаилиты наверняка знают, куда сельджуки увезли взятых в полон женщин и детей.
– Пожалуй, – задумчиво проговорил Ролан. – В таком случае, мне придется наведаться в замок Дай-эль-Кебир и поговорить с даисом Бузург-Умидом.
– А где этот замок находится?
– В Горной Сирии, – пояснил де Бове. – Ассасины прибрали его к рукам совсем недавно и вряд ли легко расстанутся с ним.
– А ты уверен, что этот человек станет тебе помогать?
– Я спас Бузург-Умиду жизнь, у него нет причин мне не доверять, – пожал плечами Ролан.
У Глеба едва не сорвались злые слова в адрес двурушника, но он сумел совладать собой. Глупо ссориться с человеком, от которого ждешь помощи. А шевалье де Бове был, пожалуй, единственным, кто мог протоптать дорожку в сельджукский стан. Возможно, за это его и ценили такие неглупые люди, как граф Танкред Галилейский и король Болдуин Иерусалимский.