С конца августа пыль и цемент соперничали с лязганьем и стуком, которые отмеряли рабочие часы. С приближением зимы — особенно во время осенних дождей, строительная площадка превратилась в болото из темно-красной грязи. Грязь была повсюду, и, залепив все дорожки, подобралась к главному входу в отель. Биньон снизил на Рождество и Новый год гостиничные тарифы на 15 процентов в основном здании и на 25 процентов от цены трех двухместных и одного одноместного номера на первом этаже полуготовой пристройки. И это было прекрасное предложение: ни рабочих, ни шума, ни каких-либо неудобств во время праздников — кроме вездесущей грязи…
После отъезда Рождественских гостей Биньон принял решение 30-го декабря провести широкомасштабную акцию по уборке в качестве подготовки к приезду новогоднего контингента — основная часть гостей прибывала после обеда 31-го. Как всегда возникли трудности с работниками (половина свалилась с гриппом), нанять временных работников в такое время было нереально, поэтому впрягли всех, включая самого Биньона, его недовольную супругу Кэтрин, Сару Джонстон и ее помощницу с рецепции — Кэролайн. Вооружившись с утра 30-го лопатами, вениками, пылесосами и щетками, они провели такую атаку на ненавистные помещения, что в тот же вечер все номера и коридоры и в основном здании, и в пристройке были полностью очищены от грязи, оставшейся не только после Рождественских гуляк, но и после всех их предшественников. Когда все было закончено, Сара почувствовала себя страшно усталой, что редко с ней случалось, несмотря на то, что подобные непривычные физические усилия — ни в малейшей степени! — не были ей неприятны. Все тело болело, но подобная физическая деятельность усиливала предвкушение начавшегося недельного отпуска.
В девять часов утра, утра 31-го, ее разбудили настойчивые звонки в дверь. Набросив халат, она открыла дверь, за которой стоял Джон Биньон. Как поняла спросонья Сара, позвонила мать Кэролайн и сказала, что ее дочь простыла и не может встать с постели, а уж тем более выйти из дома. Отель попал в трудное положение, не могла бы Сара, если она будет так любезна, если это только возможно, поработать еще несколько дней! И конечно остаться на ночь в маленькой хорошенькой комнатке с окнами на пристройку.
Да. Если бы она была в состоянии помочь, она конечно бы это сделала! Единственное, что она не могла обещать, так это проснуться, глаза ее слипались, она лишь отчасти осознавала поток благодарностей, которые Биньон изливал на нее. Очнулась она, когда он, положив руку ей на задницу, наклонился и нежно поцеловал в щеку. Зная, что он неисправимый бабник, Сара впрочем, не испытывала к нему ни отвращения, ни привязанности; несколько раз, когда он проявлял известное внимание к ней, ему пришлось довольствоваться ее уверениями, что в данный момент для него нет особой надежды. Закрыв за ним дверь, она приняла две таблетки аспирина, надеясь притупить упорную головную боль, вымылась, оделась, собрала туалетные принадлежности и ночную рубашку. Выпив две чашки горячего кофе, она вышла из дома.