И снова в своей комнате Сара ломала голову над только что случившимся. Полицейский никому не позволил дотрагиваться или открывать дверь в Пристройку 2, а сразу попытался позвонить Льюису по номеру, который ему дали для связи в случае необходимости. Но оказалось, что Льюис еще не вернулся, и этот факт до какой-то степени усилил уверенность Биньона и полицейского, что тот возвращался обратно по какой-то, возможно, совсем простой причине.
Но Сара не стала говорить, что фигура, которую она видела у двери пристройки, не могла быть широкоплечим сержантом Льюисом. Могла ли, однако, быть мистером Биньоном? Допуская такую возможность, Сара в тоже время считала ее почти невероятной. В данных обстоятельствах ее взгляд на этот вопрос был более значим, чем у всех остальных. Она была не только единственным свидетелем фигуры, тайком мелькнувшей у двери, но она была и единственным человеком, по крайней мере сейчас, который знал нечто более существенное: несмотря на то, что от комнат в пристройке было только два комплекта запасных ключей, была возможность и у кое-кого другого войти в номер этим вечером, без необходимости выбивать дверь или разбивать окно. У двоих, в сущности. На табло позади стойки регистрации торчал пустой крючок, на котором должен был висеть ключ от Пристройки 2, с прикрепленным к нему продолговатым черным пластиком с надписью «Хауорд». Потому что мистер и миссис Джон Смит оставили не оплаченным счет, но прихватили с собой ключ от комнаты.
Семнадцатая глава
Четверг, 2-го января, вечер
Асперн Уильямс хотел дотронуться до кожи дочери, считая ее прелестной, то есть отчужденной и нуждающейся в воссоединении.
Питер Чампкин, «Бдение Асперна Уильямса»
Морс прошел по застланному ковром фойе отеля «Грейт Вестерн», в котором люди были заняты бесцельным чтением книжек в мягких переплетах, просматриванием расписания, или лениво переворачивали страницы лондонского «Стандарта». Очевидно, основной проблемой тут было время, так как на видеоэкране для гостей передавали информацию о приезжающих и отбывающих и многие поглядывали на стрелки больших часов над окошком носильщиков, у которого стояли двое надменных мужчин в зеленой униформе. Было 17:45.
Повернув направо и направившись к бару «Брунел», Морс успел заметить через вращающуюся дверь, которая вела к Паддингтон-Стрит, белую надпись ПАДДИНГТОН на синем указателе метро. У входа в бар табло сообщало, что с 17:30 и до 18:30 действует «счастливый час», когда все напитки продаются за половину цены. Очевидно, именно этим было занято внимание толпы бизнесменов в темных костюмах и с черными кейсами, которые стояли возле бара и пытались проглотить как можно больше напитков прежде, чем отправиться по домам в Слау, или Рединг, или Свинден, или Оксфорд. Вдоль стен прямоугольного помещение были сервированы столы, покрытые скатертями. Успев купить пиво за полцены, Морс сел у главного входа за один из свободных столиков, отделанный красным деревом. Перед ним стоял разделенный на три части поднос, с орехами, солеными крекерами и печеньем, и он принялся все более нервно запускать в него пальцы, пока стрелки часов приближались к шести. Он почти чувствовал себя (он это осознавал!) неопытным юношей. Точно в 18:00 Филлипа Палмер вошла в бар. Чтобы опознать друг друга, они договорились, что в левой руке она будет держать свою сумку, а в правой — номер лондонского «Стандарта». Но она перепутала вещи, что, впрочем, для Морса не имело никакого значения; он сам с трудом ориентировался между востоком и западом, но ее засек сразу.