ее поймают? Не
хотела ли она, чтобы ее поймали? После всех так безжалостно погубленных надежд, не пришел ли момент, когда ее отчаяние не могло вынести больших испытаний? Записка на двери ресторана («Деньги не размениваем») подсказала Маргарет, что нечего ожидать содействия от этого заведения; она, однако, вошла и заказала бокал апельсинового сока.
— Лед?
— Простите?
— Не хотите ли со льдом?
— О, да. Хм, нет. Извините, я не расслышала…
Она почувствовала на себе укоризненный взгляд красиво причесанной женщины за барной стойкой, когда подала ей монету в один фунт, и получила сдачу в 60 пенсов: одна монета в 50 и одна в 10 пенсов. Она ощутила какое-то детское удовольствие, когда собрала свои шесть монет по 10 пенсов и сложила их кучкой в левую руку. Она не представляла, сколько просидела там, одна за столом у витрины. Но когда заметила, что бокал опустел, и когда почувствовала согретые в руке монеты, вышла и медленно направилась к Сент-Джилс. Ей пришло в голову — совсем внезапно! — что вот она стоит на Сент-Джилс; что только что проехала по Бэнбери-Роуд; что должна была миновать отель «Хауорд»; что даже не заметила этого. Может она начинает сходить с ума? Или это только раздвоение сознания? Одна его часть включила автопилот, еще, когда она вела «Метро», а другая, логично и трезво, даже сейчас, пока она шла к автомату, заставляла ее обращать внимание на туфли (те самые, которые она купила на похороны) и не ступать в слякоть. Она увидела бумажку под дворником на стекле; через две машины от своей она заметила и женщину-полицейского, которая наклонилась и рассматривала номерные знаки, чтобы выписать еще одну квитанцию на штраф.
Маргарет подошла к ней, указывая на красно-коричневое «Метро».
— Я что-то нарушила?
— Это ваша машина?
— Да.
— Вы припарковались без оплаты.
— Да, знаю. Я только что ходила разменять деньги. — Почти патетично она раскрыла ладонь, показывая шесть монет, как будто они могли стать смягчающим обстоятельством.
— Сожалею, мадам, но ведь на знаке ясно указано? Если нет точной суммы денег, не паркуйтесь.
Несколько мгновений две женщины почти одинакового возраста смотрели друг на друга со скрытой враждебностью. Но когда Маргарет Бауман заговорила, ее голос был спокоен, почти безразличен.
— Вам нравится ваша работа?
— Это не имеет значения, не так ли? — ответила та. — Тут нет ничего личного. Это работа, которую надо выполнять.
Маргарет Бауман отвернулась, и полицейская посмотрела на нее явно озадаченная. Из своего опыта она знала, что буквально все кто находил штрафные квитанции, садились в машину и уезжали разозленные. Но не эта высокая красивая женщина, которая сейчас уходила от машины к Мемориалу жертв. И пока она шла, пересекая Корнмаркет, чтобы пройти вверх по Карфакс, последние слова полицейской продолжали звучать в сознании Маргарет.