— Не могу, Хэн может вернуться в любую минуту.
— Мы можем оставить ему записку.
— Да он с ума сойдет. — Глаза у нее забегали, словно в поисках места, где бы ее не достал его праведный гнев. — У мужа есть право ожидать, что жена всегда дома, когда он возвращается под крышу, что он ей дал.
— Крыша твоего дома вся прохудилась, мама, — тихо сказала Тори, чем заслужила быстрый, как удар хлыста, яростный взгляд.
— Для тебя она всегда была недостаточно хороша. Как бы отец тяжко ни трудился в поте лица своего, тебе все было плохо. Ты всегда хотела большего.
— Я никогда большего не просила.
— Да, ты была достаточно хитра, чтобы не говорить об этом вслух, но я-то все видела по твоим глазам. Ты всегда была пронырливая и хитрая.
И рот Сары искривился от злобы.
— Ты сбежала из дому при первой же возможности и даже не оглянулась. Разве ты когда-нибудь почитала отца и мать! Ты нам должна была вернуть все, что мы на тебя истратили, все, чем мы для тебя пожертвовали, но ты оказалась для этого слишком эгоистичной. Мы прилично жили бы в Прогрессе до сих пор, если бы ты все не разрушила.
— Сара, — и Джей Ар стал беспомощно похлопывать ее по руке, — ты несправедлива к девочке, и все это неправда.
— Она навлекла позор на наши головы. Она опозорила нас самим своим рождением. Мы до этого были счастливы.
И Сара снова глухо разрыдалась. Плечи ее затряслись.
Джей Ар обнял ее и начал утешать.
Ничего не ощущая, Тори стала убирать со стола бумажную посуду.
Сара молниеносно вскочила:
— Ты что делаешь?
— Так как ты остаешься, я решила немного здесь убрать.
— Нечего меня осуждать, — и она швырнула стопку тарелок на пол, — нечего было сюда приезжать со своими высокомерными привычками и в этом модном платье, и все для того, чтобы доказать, какая я плохая. Ты повернулась ко мне спиной много лет назад и можешь продолжать в том же духе.
— А ты отвернулась от меня в тот самый момент, когда он впервые избил меня до крови.
— Господь сделал мужчину хозяином в своем доме. И он вразумлял тебя, только когда ты этого заслуживала.
— Он тебя так же вразумляет? — спросила Тори.
— Не смей мне грубить! Не смей без должного уважения говорить об отце. Лучше скажи, где он сейчас, будь ты проклята! Ты ведь знаешь, ты ведь можешь это увидеть.
— Да я не желаю его видеть. И если бы он истекал сейчас кровью в канаве, я бы там его и оставила.
Тори вздернула голову, когда мать залепила ей пощечину, но почти не дрогнула.
— Сара! Боже милостивый, Сара! — Джей Ар схватил ее за руки, а она вырывалась, рыдала и вопила.
— Я надеюсь, что он к тебе вернется, мама, — тихо проговорила Тори. — Я от всего сердца надеюсь, что он вернется и у тебя начнется жизнь, к которой ты, по-видимому, стремишься.