– Ясно, вот что вас тревожит. Для начала скажу, что это было вчера. Мне посчастливилось изучить эту историю. Что же, говорят он был превосходным стрелком, но, как говорится, горбатого могила исправит. Извольте не спорить сейчас и выслушать внимательно. Вы, вероятно увидели в нем себя. Так же молод и весьма честолюбив. Ведь наверняка, когда-то на Русско-Японскую войну записался такой же романтически настроенный юноша. Куда же он делся? Никуда, юноша остался, пусть теперь и не показывает носу в ряде вопросов. Где-то первое место занимает прагматизм, но если позволите, то и цинизм. В этом нет ничего плохого или хорошего, это просто факт. Так вот приходят сюда все за разным. Мне порою кажется, что от войны ты получишь ровно то, чего на самом деле хочешь. Я хотел создавать и руководить, посмотрите-ка, какая ужасная шутка. Строю, причем много, а уж то, что немцы это ломают дело другое. Кто-то приходит за медалями и орденами. В большинстве случаев получают их такие люди посмертно. Так зачем же пришел на войну тот мальчик? Отвечая на вопрос подумайте хорошенько, чего вы хотите, зависит от вас, но знайте, чего попросите, то и получите. – комендант посмотрел на Андре.
– Когда-то я пришел сюда за красивыми похоронами.
– Об этом все когда-то мечтали, благо вы не особо этого хотели, судя по тому, что до сих пор живы. Поймите, если вы здесь только потому, что другого места для вас нет или не нужны нигде, кроме как тут, то сумасшествие ваше вопрос лишь времени. Обратите свое внимание на то, что греет ваше сердце, к тем вещам, которые видел мальчишка и не видите вы. Только так можно сохранить разум и не отяготиться совершенно ненужным чувством вины. Это не значит, что мы делаем хорошие вещи, но винить себя за что бы то ни было совершенно бессмысленно, особенно в случае с Рысевичем. Он получил то, за чем пришел.
– Мне всегда хотелось защищать, хотелось быть опорой для слабых. Я сам себя тогда сильнее чувствую.
– Что же, тогда к этому и обращайтесь в минуты сомнений. Желаю вам скорейшего выздоровления! – комендант встал с табурета и покинул блиндаж. Андре долго смотрел в потолок, потом закурил. Блаженно потянулся, потрогал рану и даже заскучал от безделья.
– Разрешите! – в приоткрывшуюся дверь просунулся ординарец.
– Чего тебе, Пафнутий?
– Тут такое дело, значится мы это, собираем пожертвования, семье Рысевича. Есть у вас чего, чтоб отправить родне его? – Андре задумался.
– А почему другим не отправляете?
– Не знаю, ваше благородие, так уж вышло.
– Вот возьми, портсигар серебряный, подожди только, я папиросы выну.