Субботним утром, сидя в 1019, мне пришлось наживить ещё один крючок, рассчитанный на другую рыбку. В отчете за пятницу я быстро напечатал все сведения, добытые Солом, Фредом и Орри, но над моей частью пришлось изрядно попыхтеть и поломать голову. Мне предстояло отчитаться за все время, проведенное в хоромах Рэкхема, что таило в себе двойную угрозу: следовало помнить, что за мной могли следить и видеть, когда я пришёл и когда вышел, и надо было учитывать возможность, что сам Рэкхем вдруг решит, что повинную голову меч не сечет, и расколется. Так что мне пришлось создать подлинный шедевр литературного творчества, на который я затратил три часа. Днём, когда Макс Кристи пришёл за очередным отчетом и сел его просматривать, я был настолько занят изучением важных документов, которые разложил перед собой на столе, что даже не знал, бросил ли Кристи на меня взгляд, когда дошёл до середины второй страницы, где начинался собственно мой отчёт. Я поднял голову лишь тогда, когда раздался его голос:
— Значит, ты с ним разговаривал?
Я кивнул.
— Ты прочитал?
— Да, — угрюмо буркнул Кристи.
— Он казался таким загнанным, что я не мог ему отказать. А все моё доброе сердце.
— Ты взял его деньги.
— Естественно. Он просто не знал, куда их деть. Всучил мне буквально насильно.
— Ты сказал ему, что работаешь на миссис Фрей. А вдруг ему придёт в голову спросить у неё?
— Нет. Даже если спросит, никто не будет знать, кому верить. Я предупредил его на сей счёт. Кстати, тебя я предупреждал?
— Почему ты пошёл на контакт с ним?
— В отчете все сказано. Он знал, что за ним следят, что вполне уяснимо за восемь дней, да ещё учитывая, что он уже ранее был настороже. Вот я и решил, что не помешало бы потолковать с ним о том и о сем, а заодно выведать, что у него на уме. Он мог выболтать что-то интересное, а может, и выболтал, не знаю, поскольку не представляю, что вы с приятелями называете интересным. В любом случае, я это подробно изложил в отчете. Что касается денег, то он так настаивал, что я не мог отказаться — он потерял бы всякое уважение ко мне.
Кристи сунул отчёт в карман, поднялся на ноги, оперся кончиками пальцев о стол и наклонился ко мне.
— Гудвин, — сказал он, — ты знаешь, с кем ты имеешь дело?
— Да брось ты, — отмахнулся я. — Что я, похож на полоумного, который готов сигануть с небоскреба, чтобы только послушать, с каким треском переломится его хребет? Да, приятель, я прекрасно знаю, с кем имею дело, рассчитываю дожить по меньшей мере до девяноста лет.
Он выпрямился.
— Главная твоя беда, — изрек он, — в том, что ты считаешь себя остроумным. Поэтому твоя манера многих сбивает с толку — тебе надо от этого избавиться. Ты во всем видишь забаву. Решил, вот, например, что было бы интересно потрепаться с Рэкхемом, и на сей раз тебе это простится, но в один день нечто, что покажется тебе забавным, снесет твою башку с плеч долой.