Вульф, который уже уселся, наклонил голову и насупился на неё — лицемер несчастный.
Я старательно улыбнулся.
— Я передал Питу твои слова о том, что он — Ниро Вульф, и он был польщен. Так-то, знаменитость в юбке.
Она помотала головой.
— Не старайся, Эскамильо. Я вас раскусила. — Она придвинулась к Вульфу, глядя на него сверху вниз. — Не расстраивайтесь, Пит. Я бы никогда вас не узнала — вас никто не сможет узнать; и вы не виноваты. Это все мой герой. Арчи — ужасный сноб. Трудно сосчитать, сколько раз его жизнь была в опасности, и ни разу — ни разу! — он не обратился ко мне за помощью. Гордец несчастный! И вдруг ни с того ни с сего он срывает меня с пирушки, когда веселье в самом разгаре, и понуждает тискаться на заднем сиденье с каким-то подозрительным субъектом. Есть один человек в мире, ради которого он устроил бы такое — это вы. Так что ласки в машине я вам расточала вовсе не из послушания, я знала, что делаю. И не волнуйтесь на мой счёт: что бы вы ни замыслили, мой рот на замке. А для меня вы навек останетесь Питом. О Господи, единственная женщина в Америке, которая миловалась с Ниро Вульфом… по гроб не забуду. А теперь пойду и займусь бутербродами. Что у вас за диета?
— Я ничего не хочу, — процедил сквозь зубы Вульф.
— Быть не может. Хотя бы персик? Или виноград? А может — салатный лист?
— Нет!
— Стакан воды?
— Да!
Метнув на меня плотоядный взгляд, она вышла из комнаты. Через мгновение на кухне послышалась возня.
Я накинулся на Вульфа:
— Вы сами сказали, что нам нужна женщина.
— Ты её выбрал.
— А вы согласились.
— Теперь поздно, — уныло сказал он. — Мы влипли. Она проболтается.
— Есть один выход, — предложил я. — Женитесь на ней. Мужа она не выдаст. Тем более, что даже за одну столь непродолжительную поездку вы ухитрились…
Я прервался на полуслове. Верно, лицо было чужое, но выражения глаз было вполне достаточно, чтобы я понял, что преступил границы дозволенного.
— Есть другое предложение, — сказал я как ни в чем не бывало. — Я знаю её как облупленную. Одно из двух: либо вы завтра пойдёте к Зеку с повинной и во всем признаетесь, либо Лили проболтается, невольно или добровольно. Ставлю десять зелёных, что первое может случиться с такой же вероятностью, как и второе.
— Она — женщина, — прорычал он.
— Хорошо, тогда принимайте пари.
Об заклад мы так и не побились. Не потому, что Вульф согласился с моей оценкой Лили Роуэн, но просто у бедолаги выхода не было. Что ему оставалось делать? Он не мог даже вернуться в подполье, чтобы начать все сызнова. С тех самых пор и вплоть до окончания этой истории ему пришлось терпеть вдесятеро большее напряжение, чем мне. И это не замедлило на нём сказаться, что я заметил уже ночью, когда Лили отправилась на покой, а мы с Вульфом до рассвета не смыкали глаз и продолжали обсуждение после восхода солнца. Ушёл он в шесть утра. После этого я тоже имел право уйти без особого риска, поскольку тот, кто мог караулить Редера, оставил бы свой наблюдательный пост после его ухода, но, обмозговав все услышанное от Вульфа, я предпочёл не искушать судьбу, поэтому прикорнул на два часа, а потом поехал домой, на Тридцать пятую улицу, где принял ванну и позавтракал.