В понедельник утром, усевшись в красном кожаном кресле, он объявил:
— Окружной прокурор готов квалифицировать смерть Корригана как самоубийство.
Вульф, сидя за столом, наливал себе пиво. Он поставил бутылку на стол, подождал, пока пена осядет настолько, чтобы из наклоненного под углом стакана одновременно полилось пиво, а губы смочило пеной, поднял стакан и выпил. Он любил, чтобы пена обсыхала на губах, но позволял себе это только, когда не было посторонних, а поэтому сейчас вынул платок и вытер себе рот.
— Я, пожалуй, с ним согласен. — Кремер, приняв приглашение выпить пива, на что он соглашался крайне редко, держал стакан в руке. — Могу сообщить вам, как обстоят дела на сегодняшний день.
— Слушаю.
— Значит, так. Признание напечатано на машинке, которая имеется у него в квартире. Он пользовался ею уже много лет. Он всегда кое-что печатал сам, а потому у него дома был запас фирменных бланков и конвертов. Его секретарь, миссис Адамс, допускает, что в манере перепечатки и в самом тексте нет ничего, что могло бы вызвать сомнение, напечатано ли письмо им собственноручно.
— Допускает?
— Да. Она его защищает. Она не верит, что он донес на О′Мэлли или совершил убийство. — Кремер опустошил стакан и поставил его на стол. — Я мог бы рассказать вам ещё многое про это письмо, но сомнений в том, что оно написано Корриганом, ни у прокурора, ни у меня нет. Нам не довелось опровергнуть ни одного из приведённых там фактов. Что же касается дат совершения убийства, то есть тридцатого декабря, второго февраля и двадцать шестого февраля, то, разумеется, мы проверили на этот счёт не только Корригана, но и всех прочих. Проверка даёт ему алиби на двадцать шестое, день убийства Рейчел Эйбрамс, но после тщательной проверки мы убедились в наличии неточности. Хорошо бы, конечно, будь он жив, ещё раз перепроверить, прежде чем передать дело в суд, где нам пришлось побороться бы с защитой, но поскольку он мёртв, значит, суда не будет. Проверить его алиби на четвёртое декабря, когда, по его словам, он был вечером в офисе, нашёл рукопись Дайкса и прочёл её, мы не можем. А больше проверять нечего.
— Как насчёт остальных в эти же дни? — пробурчал Вульф. — Что показала проверка?
— У всех положение почти такое же, как у Корригана, уцепиться нам практически не за что. По-моему, я уже говорил вам, что ни у кого полного алиби нет, кроме О′Мэлли, на тот день, когда была убита Рейчел Эйбрамс. Он был в Атланте, да к тому же, раз мы знаем, что было в рукописи, он вообще исключается. О нём говорилось только, что его лишили практики за подкуп присяжного, а, как всем известно, в этом никакой тайны нет. Если, конечно, вы не считаете, что в письме содержится ложь по поводу рукописи?