— Соня-засоня, пора вставать! — ласково сказал Валентин, толкая подругу.
— Боже дай мне хоть на природе выспаться! Перед отъездом надо хорошо передохнуть, — сказала не открывая глаз Сонька и повернулась на другой бок.
— У меня воздуха осталось, на полчаса. Сделаем пару заплывов и будем собираться. Я тебе обещаю, что к двенадцати часам отчалим, — сказал Валентин, стягивая с неё одеяло. Потягиваясь после сна, Сонька широко открыла рот, выползла из палатки.
В это самое время, во дворе Холмогорскского отдела, проходил последний инструктаж смоленского ОМОНа. Следователь московского следственного комитета Тимофеев, прибывший накануне. Сидел на лавочке закинув ногу на ногу. Он предчувствовал, что сегодня, в деле поисковиков Афанасьева и Солдатова будет поставлена заключительная точка.
— Какие ощущения Иван Васильевич!? — спросил он Селезнева.
— Ощущения, как графина. Каждый норовит взять тебя за горло.
— Это пройдет! Возьмем Санникова и уходи в отпуск. Тебе не помешает отдых, — сказал Тимофеев. Ну что Иван Васильевич по коням!? Поедем, первые покажем ОМОНУ дорогу. Селезнев молча встал и влез в УАЗик.
— Я вижу ты Васильевич, весь на нервах!? — Спросил Тимофеев. — Ну если не хочешь встречаться с Санниковым можешь остаться в отделе.
— Поеду, — буркнул под нос Иван. Мне жалко парня! Он в свое время был классным опером! А теперь — теперь что преступник!? Я думаю, что это ошибка.
— Да нет Иван Васильевич, тут никакой ошибки, — сказал Тимофеев с сожалением в голосе. Он понимал Селезнева, и знал ту историю, когда Санников почти закрыл Ивана свой грудью, приняв пулю в бронежилет.
События развивались по закрученной спирали в жанре боевика. Бурбон, оклемавшись от бурной ночи, растормошил участкового. Дрова давно истлели и практически уже не давали тепла. Старший лейтенант, укрывшись армейским бушлатом, лежал не вдалеке от костра.
— Виталик, вставай — пора! Вон твои звезды, уже рыбу ловят! Я смотрел в бинокль, они минут пять, как выплыли на рыбалку, — сказал Бурбон заряжая ружье картечью.
— Бр — бр — бр, как же я сука, продрог! Сколько Толян, мы вчера выпили!? — спросил старлей, поднимаясь с земли.
— Сколько-сколько!? Литр! — ответил Бурбон, складывая в лодку вещи.
— Голова бляха болит — черт бы ее побрал! Опохмелится, что есть?
— Только у дятла голова не болит! Он всю жизнь ей стучит по деревяшке и поэтому умирает от сотрясения мозга! Он даже сам не знает, что умирает! — ответил Толян.
— Я Толик не дятел, — я участковый! Мне умирать нельзя! Давай по сотке и поплыли, а то скоро ОМОН приедет. Вот тогда, сидеть мне до пенсии в старлеем в этих турлах!