Он кивнул.
— А когда гуляла вечерами по Пятой авеню, я видела, как на боковой улице при свете уличных фонарей вспыхивают какие-то искорки, вроде слюды или кварца. Мне нравится суета машин и крики водителей. Звуки клаксонов. Я люблю Таймс-сквер со всей ее толчеей и огнями.
— Она резко оборвала рассказ, как будто почувствовала себя виноватой за то, что получала от
этого удовольствие.
— Вы часто туда ездите?
— Нет. Хотя я до сих пор иногда мечтаю о том, чтобы переехать туда. А это смешно.
— Почему?
— Этого никогда не будет.
— Почему не будет?
Брови Фрэнки сдвинулись, рот вытянулся в тонкую линию.
— Во-первых, из-за «Уайт Кэпс». И из-за моих родных, я нужна Джой.
— Но ей уже больше двадцати, если я не ошибаюсь. Она взрослая, а значит, вы свободны.
Что держит вас здесь?
Она помахала рукой в воздухе, словно его слова были дымом, который она могла отогнать.
— Давайте сменим тему.
— Почему?
— Потому что вы мой шеф-повар, а не психотерапевт. — Говоря это, Фрэнки взяла бутылку с вином и, по-видимому, немного удивилась, когда оказалось, что она почти пуста. Она посмотрела на свой полный стакан. — Не хотите попробовать?
Нейт пожал плечами:
— Я не большой любитель алкоголя. Он хорош в соусах и для очистки вкусовых рецепторов. В остальных случаях я его избегаю.
Фрэнки снова откинулась назад и с любопытством посмотрела на него.
— Есть какая-то особая причина?
— Мой отец — пьяница.
Ее брови сочувственно опустились.
— Да. Смешанный запах спиртного, особенно если там присутствует виски, напоминает мне об этом, поэтому я его не переношу.
— Вы совсем не видитесь с отцом?
— Он умер почти пять лет назад.
Она положила вилку.
— Мне жаль.
— А я, честно говоря, до сих пор не могу понять, жалею ли я о нем.
Фрэнки задумчиво рассматривала его.
— А ваша мать?
— Я не могу с ней долго общаться. К счастью, мой брат готов удовлетворять все ее требования. Он присматривает за ней, слава богу.
— Она болеет?
— Здорова как лошадь. Но она никогда не могла сама о себе позаботиться. Независимо от того, сколько денег тратила ежемесячно.
Фрэнки водила вилкой по тарелке. Ее лицо выражало полную сосредоточенность, как будто она пыталась формулировать сложный вопрос.
— Вы были женаты? — резко спросила она.
— Нет.
Она положила в рот картофельное пюре.
— Вы говорите таким тоном, как будто брак — это что-то отвратительное.
В груди Нейта снова кольнуло, и он бросил быстрый взгляд на детей, сидевших за стойкой.
Он думал о Селии. О той женщине, на которой чуть не женился, когда она забеременела. О той женщине, которая лишила его ребенка, отправившись в клинику и прервав беременность.